Лучший из лучших

Не считая нескольких кусочков костей и клочьев шерсти, от туш животных и тела человека ничего не осталось: все сожрали. Гиенам ничего не стоило проглотить даже кожаные ботинки и ремень Луизы. Уцелели только запятнанные кровью лоскуты одеяла и обрывки ткани.

Нетрудно представить себе, что здесь произошло: на Луизу напали львы. Она успела выстрелить – в поврежденном ружье осталась одна гильза – и убила одного льва, прежде чем остальные стащили ее с мула.

Зуга мысленно видел каждую секунду агонии Луизы, почти слышал ее крики, когда громадные челюсти перекусывали кости, а желтые когти терзали плоть. От жутких видений его затошнило. Он хотел было помолиться на месте, где она умерла, но сил не оставалось – жизнь словно покинула его. Только сейчас Зуга понял, как много для него значила Луиза: уверенность, что они будут вместе, поддерживала его во время разлуки; вера в то, что в конце концов они встретятся, придавала жизни смысл. Луиза была частью мечты – а теперь, на этом диком, покрытом кровью клочке земли, его мечта разбита.

Дважды он подходил к лошади, собираясь сесть в седло и уехать, но каждый раз нерешительно возвращался, просеивая между пальцами вонючую пыль в надежде найти хоть что-то оставшееся от Луизы.

Наконец Зуга посмотрел на солнце: вернуться в лагерь до наступления темноты уже не успеть. Он велел Ральфу оставить Яна Черута и запасных лошадей у брода через Шаши, а самому двигаться с фургонами дальше, так что можно не спешить. Торопиться некуда: жизнь без Луизы утратила смысл, все стало безразлично. Он вскочил в седло, бросил последний долгий взгляд на вытоптанную землю и повернул коня к реке Шаши, где ждали фургоны.

Не проехав и пятидесяти ярдов, Баллантайн обнаружил, что движется по кругу: бессознательно он решил поискать, нет ли уходящего отсюда следа. Понимая, что поиски бессмысленны, Зуга все же не хотел покидать это место. Он склонился к самой земле, пристально вглядываясь в каменистую неровную почву, и объехал сикомор по кругу. Потом сделал еще один круг, побольше, объезжая вокруг дерева по все расширяющейся окружности.

Взгляд привлекло белое пятнышко излома – на уровне пояса свисала надломленная веточка. Сердце дрогнуло, надежда охватила опустошенную душу, и Зуге пришлось взять себя в руки на случай, если тщательный осмотр колючей ветки обманет его ожидания. Судя по увядшим листочкам, сломали ее дня два-три назад – но не от этого задрожали руки. За кончик изогнутого шипа зацепилась тонкая красная нитка. Зуга благоговейно снял ее и поднес к губам, точно священную реликвию.

Сикомор остался на востоке – над колючими кустами как раз виднелась его верхушка. Значит, Луиза побывала здесь после схватки со львами. Высота сломанной ветки и оставленный на колючке обрывок ткани показывали, что Луиза шла пешком и очень торопилась.

Стало быть, она убежала от сикомора, продолжая упорно идти в том же самом направлении, что и раньше, – на запад, в сторону реки Тати и земель Камы.

Зуга ударил пятками в бока лошади и поскакал на запад. Бессмысленно искать след трехдневной давности на каменистой почве. Большую часть времени дул ветер, который унес бы последние зацепки. Оставалось надеяться на скорость и везение. Зуга видел пустую флягу и знал, каковы шансы выжить для пешехода, оставшегося без воды в сухом междуречье.

Он гнал лошадь галопом на запад, передвигаясь зигзагами и с мрачной решимостью оглядывая окрестности. Не давая воли сомнениям, Зуга целиком сосредоточился на поисках малейших следов. В последние минуты перед сумерками ему удалось кое-что найти: блеск гвоздей в подошве привлек внимание к оторванному каблуку сапога для верховой езды. Зуга вынул ружье из чехла и трижды выстрелил в темнеющее небо.

Он знал, что у Луизы нет ружья, чтобы ответить на выстрелы, но если она услышит их, то это придаст ей силы и вернет надежду. Разведя костерок, он дождался восхода луны и при ее свете продолжил поиски, останавливаясь каждый час, стреляя в бескрайнее звездное небо и прислушиваясь: тишина, только сова кричит над головой да шакалы тявкают где-то далеко на серебристой равнине.

К рассвету Зуга добрался до широкого белого русла реки Тати – сухого, точно дюны пустыни Калахари. Надежда, которую он лелеял всю ночь, померкла. Он высматривал в утреннем небе кружащихся стервятников, которые укажут местонахождение трупа, но увидел только стайку песчаных куропаток, взбивающих воздух короткими крыльями. Если здесь живут куропатки, то где-то рядом на поверхности есть вода. Возможно, Луизе удалось ее найти – это единственный шанс выжить. Если она не нашла воду, то уже мертва.

Зуга осторожно отхлебнул глоток драгоценной жидкости из своей фляги. Почуяв воду, лошадь заржала. Скоро Зуга и сам будет изнемогать от жажды.