Лука, или Темное бессмертие

– Может, их несколько. На данном этапе я задаю себе вопросы, на которые у меня нет ответов: зачем? И почему Эмилия Робен? Знала ли она о происхождении эмбриона? Произошло ли это законно, в каком-нибудь центре и с врачами, или нелегально? Что она должна была сделать с ребенком, если бы не сбежала и не родила нормально? Вырастить его? Короче, неизвестно. Зато известно, что этот эмбрион превратился в Луку, и теперь мы «знаем» одного из двух его родителей… – Он написал крупными буквами «неизвестная из Манси» и несколько раз подчеркнул. – Речь идет об эмбрионе, половина составляющих которого принадлежит женщине, умершей в 2013 году. Об эмбрионе, который три года хранился где-то замороженным в жидком азоте при температуре минус сто семьдесят. Но ведь этот эмбрион нужно было создать и извлечь, прежде чем заморозить… Я хочу сказать, его не достали из живота неизвестной из пруда, чтобы засунуть в пробирку.

– Еще одно зачатие in vitro? – предположила Люси.

– Я вот не в курсе, как это работает, но у меня хватает мозгов, чтобы понять: только так и могло быть. – Кончиком фломастера он вписал еще одну строчку. – Продолжим… В 2013-м удар по черепу убивает неизвестную из Манси. Несчастный случай, убийство? Мы не знаем. Демоншо, наш солидный коммерческий представитель, убийца Шевалье и Эмилии Робен, сжигает ей лицо кислотой, разбивает челюсти и скулы, чтобы помешать идентификации, потом заворачивает в чехол с утяжелением и бросает на дно пруда, чтобы ее никогда не нашли. Сам ли он убил ее? Невозможно установить. Во всяком случае, он тот, кто ее утопил. – Он написал «ЛУКА». – Каким бы невероятным это ни казалось, то, что сегодня стало Лукой, уже существовало до смерти его настоящей биологической матери. Неизвестная из Манси должна была дать одну или несколько своих яйцеклеток, чтобы создание эмбриона стало возможным. За сколько времени до смерти? За месяцы? За годы? Есть ли связь между причиной ее смерти и Лукой? И все тот же вопрос, который мы задаем себе с самого начала: кто биологический отец этого ребенка?

Он посмотрел на часы, потом указал на гору папок у себя на столе:

– Начиная с завтрашнего дня разберите мне по косточкам дело Манси, посмотрите, не пропустили ли наши коллеги из Версаля чего-нибудь, какой-то детали, которая на сегодняшний день станет весомой. Мы должны узнать, кто эта женщина. Она ключ ко всему делу, я уверен.

– Я этим займусь, – вызвалась Люси.

Шарко кивнул и повернулся к Одри:

– Ты не знаешь, Паскаль получил информацию от конторы, где работал Демоншо, «IDF Med»? Список коллег и клиентов?

– Не думаю. Если хочешь, я выясню у него и обзвоню их завтра с утра, если нужно.

– Да, давай. Когда неизвестная из Манси была убита, Демоншо уже работал в этой фирме. Компания по снабжению оборудованием частных клиник и кабинетов, связанных с деторождением, верно?

– Да, акушерство, гинекология, центры ЭКО.

– Интересное совпадение. Коммерческий представитель по необходимости связан со многими специалистами внутри самих клиник и лабораторий. Его работа – это что-то вроде «сезама», позволяющего проникать в самые защищенные места. Я хочу, чтобы ты или Паскаль поработали с этим. Лука провел три года на холоде и, уж конечно, не в первой попавшейся морозилке. Найдите мне заведения, где хранят эмбрионы и которые фигурируют в записной книжке Демоншо, будь то сегодня или три года назад. Этот некто, извлекший яйцеклетку неизвестной из озера и оплодотворивший Эмилию Робен, возможно, скрывается среди контактов Карателя. – Шарко оглядел то, что только что написал на доске. – Мы должны его взять.

60

После того как они объяснили ей ситуацию, настоящая Анна Шуграни пригласила копов подняться к ней в квартиру. Жилище соответствовало ее образу: оно показалось им загадочным и нездоровым. Перевернутые кресты, металлические пентаграммы, разбитые иконы… задернутые черные шторы поглощали любой свет, идущий снаружи. Компакт-диски с дэт-металом громоздились на колонке, а сверху ее украшала рука скелета, сжимающая глобус.

Молодая женщина все еще не могла опомниться от полученной информации. Она держала фотографию самозванки, той, что использовала ее счет и адрес, чтобы проникнуть в ясли и подобраться к ребенку, о котором столько говорилось в прессе.

– Да-да, я ее знаю. Конечно же знаю.

Николя испытал чувство облегчения. След не вел энный раз в тупик. Шуграни сняла кожаную куртку и с отвращением бросила ее.

– Она называла себя Каро. Я не знаю ее фамилии, в сущности, я вообще мало о ней знаю. Она приходила ко мне, иногда ночевала здесь, и… черт, у нее даже был ключ от моей квартиры, а я его так и не забрала.

Она с возмущением откинула волосы назад. Николя не сводил с нее глаз, желая увериться, что девушка не ломает перед ними комедию.

– Значит, она заявилась сюда? И стащила мои документы?

– Похоже, да.

– Зачем? Чего ей было нужно от того малыша?

– Вряд ли чего-то хорошего.

Она осталась стоять, растерянная и задумчивая. Николя указал на кресло:

– Может, мы присядем на пять минут, и вы нам все объясните?