Лукия

Невдалеке во дворе раздались чьи-то голоса. Лукия высунула из-за угла голову и увидела матушку Таисию с косоглазым. Они несли какие-то ящики. С колокольни им кто-то крикнул:

— Скорее! Скорее! Давай!

Лукия догадалась, что в ящиках патроны для пулеметов.

Железные выкрашенные в зеленый цвет двери колокольни были открыты. На скобе висел огромный, как чугунное ядро, замок. Лукия услышала над собой шаги косоглазого и матушки Таисии, которые спешили на колокольню. Деревянные ступени пронзительно скрипели. Скова кто-то сверху прокричал:

— Давай! Давай! Скорее!

Лукия опрокинула бидон. Керосин синеватым потоком разлился по ступеням. Пальцы дрожали, спички никак не зажигались. Но вот наконец затрепетал желтый язычок. Керосин тут же вспыхнул, пламя охватило деревянные ступени, побежало во все стороны. Лукия выскочила, закрыла за собой тяжелые двери колокольни и накинула на них замок...

За высокой оградой сада игуменьи Лукия притаилась в кустах и начала оттуда следить за тем, что происходит на широком дворе. Теперь она была удивительно спокойна. Словно невероятная тяжесть свалилась с ее плеч. Она ждала. Пулеметы на колокольне одновременно замолкли, наверху раздался полный отчаяния дикий крик. Зацокали копыта по камням, и Лукия увидела всадника в обыкновенном крестьянском зипуне с винтовкой наперевес. «Носюра!» — отпрянула девушка.

— Эй, пулеметы-ы! — свирепо крикнул бандит. Ему никто не ответил. Клубы дыма и огня вырывались из просветов колокольни. Всадник быстро повернул коня, исчез. И тогда за монастырскими воротами, где-то вдали, стал нарождаться раскатистый, как эхо, тысячеголосый крик. «Ура-а-а!» — долетело до Лукии.

«Ура-а!» — повторила она всем своим существом, хотя ни один звук не слетел с ее уст.

«Урра-а!..» — загремело совсем уже близко, чуть ли не у самых ворот. Бахнули винтовочные выстрелы. Двор наполнился белогвардейцами, которые, беспорядочно отстреливаясь, убегали из монастыря. Промелькнул на коне Кондрат Носюра. Винтовки у него уже не было. Он проскакал по двору даже не оглядываясь.

Из хаоса звуков вдруг вырвался звонкий детский голос. Лукия с ужасом увидела, что Иоська забрался на ограду и, размахивая руками, кричал:

— Бей белых! Бей бандитов! Урра-а!..

Какой-то офицер на ходу прицелился и выстрелил в мальчика. Пуля просвистела над головой Иоськи. Он растерялся и, вместо того чтобы скрыться за оградой, спрыгнул с нее вперед и оказался во дворе. Офицер оглянулся и снова поднял руку с револьвером, целясь в мальчика. Но в этот момент, прикрывая Иоську своим телом, с пронзительным криком бросилась к нему Лукия. Прозвучал выстрел, и пуля слегка царапнула Лукию по щеке. Красные, как сок калины, капельки крови потекли по лицу. Но Лукия не замечала этого. Пылающим взором вглядывалась она в тех, кто вступал во двор монастыря. Мимо нее бежали красноармейцы. Кто-то штыком срывал полотняную вывеску белогвардейского штаба. Пулеметчики подтаскивали тяжелый «максим» на громыхающих колесиках. Вдали затихала стрельба.

Но вот зацокали копыта, и Лукия увидела в монастырских воротах сероглазого всадника на сухоногом золотистом коне. Это был Лаврин.