Лукоморские царства

Веки опускались на глаза, и векам тоже было холодно. — Странно как… Разве глаза могут так замерзнуть? — думала Катерина. Жаруся кинулась к ней, мгновенно пристегнула её перышко и приказала одеть Катю как можно теплее, о Степане, клацающем зубами, тоже не забыла. Они летели стремительно. Волк обернулся человеком, взял на руки Катерину, и укутав её меховым плащом, и покрепче прижав к себе, вез на Воронко, с тревогой глядя, как она смотрит на звезды, как медленно поднимаются и опускаются ресницы. — Ты как? — не выдержал он, наконец. — Не стало теплее?

— Мне хорошо. Не бойся. — она заставила себя глаза закрыть, и хотела было уснуть.

— Нет, не спи! Поговори со мной! Только не засыпай! — Волк легонько её встряхнул.

— Ладно, ладно, только не тряси. — проговорила Катерина с трудом.

— Как ты тут оказалась? Или этот комок шерсти что-то напутал? — Волк старался Катерину разговорить.

— Баюн? Не, не напутал. Я действительно уснула. Но, я, наверное, уже могу этому сопротивляться. Я слышала всё, что ты говорил. А потом Дуб помог и Воронко. — каждое слово давалось сложно.

Рядом, на Сивке ехал Баюн, обнявший стучащего зубами Степана. А Жаруся зависла над ними, тихонько взмахивая крыльями и с тревогой поглядывая на Катерину. Она много жара потратила на бой у Кащея и теперь не могла помочь своей девочке. Зато Кащеев вихрь и правда помогал, все встречные ветры им были разогнаны далеко с пути небольшого отряда. А стремительно изловленный за хвост южный ветер пристроен на попутное сопровождение. Южный, оторванный от привычного маршрута, сопротивлялся недолго, и решительно принялся за дело.

— Смотри-ка, уже скоро Дуб! — Степан почти согрелся. И радостно подпрыгнул на конской спине, вызвав недовольное ворчание Баюна.

— Какого ты лешего скачешь на такой высоте? — разворчался Котик. — Жаруся, давай к Дубу, пусть печку растапливает пожарче, мне Катерина не нравится!

Жаруся, которая за время пути немного поднакопила сил, легко обогнала ветры, коней, и так унеслась, что была видно только полоса света за ней.

Грянули о землю конские копыта, ветки Дуба с силой хлестнули любопытный ледяной вихрь, откинув его далеко-далеко. Южный ветер, взмахнув хвостом, улетел по своим делам, а Волк бегом внес Катерину в Дуб.

— Быстро-быстро в баню! — Жаруся успела преобразовать зимнюю одежду в купальник, и Катерина стучащая зубами, оказалась в облаке пара. Холоду просто некуда было деваться в таком окружении, сначала он испарился от рук, потом согрелись ноги, под которые приехал ушат горячей воды, а когда на неё черпак начал сверху настойчиво лить невероятное количество практически кипятка, Катерина воспряла.

— Ой, спасибо, спасибо, я уже вполне согрелась и даже местами раскалилась. — Катерина поблагодарила Дуб, потирая некоторые перегревшиеся места. Живенько выскочила в предбанник, увидев, как дубовый веник, ещё не приступивший к работе, подбирается к её спине. Завернулась в огромное полотенце, поискала одежду, и обнаружила на лямке купальнике перышко. — Вот Жаруся дает! Когда успела? Ой, как же хорошо, что она жива!

И тут на Катерину накатило такое облегчение, что она села боком на лавку и залилась слезами. Всхлипывая, она просочилась обратно в парную, строго погрозила пальцем оживившемуся венику:

— Не вздумай! Сейчас Степан появится, вот на нем и оторвешься!

Умылась, закрутила косу в полотенце, и быстренько переодевшись с помощью перышка, выскочила из бани.

Степана загнали на печь. Впрочем, там же лежал и Баюн, а Волк сидел, около печи и подставлял теплу бока и настороженно косился на дверь бани.

— Катя, как ты? — они облегченно вздохнули, увидев розовенькую, распаренную и веселую Катерину, которая почему-то начала настойчиво торопить Степана в баню.

— Его там веник заждался! — объяснила она Коту. — А где Жаруся?

Кот свесился с печи и махнул лапой в устье. — Там. Жарусенька, радость моя бесценная! Ты уже весь жар забрала?

Из печи как фейрверк вылетела сияющая Жар-Птица.

— Не жадничай! — велела она Баюну. — Как ты, моя золотая? — она порхнула на плечо к Катерине. Покосилась на чалму из полотенца. Фыркнула в её сторону, полотенце слетело на волчью морду, а вся Катина немаленькая коса взвилась над головой, и упала на плечи, стекла по спине, уже совершенно сухой. Строгий взгляд Жаруси на выбившиеся из косы прядки мгновенно призвал их к порядку, а на голове возник нарядный венчик.

Дверь бани с грохотом распахнулась и оттуда в клубах пара возник Степан, замотанный в полотенце и отмахивающийся от старательного веника. Мальчишка успел прорваться в свою комнату и закрыть дверь прямо перед веником. Тот попытался прощемиться в щель под дверью, но не пролез, и разочарованно упорхнул обратно в баню. Оба коня, переглянулись и не выдержав, заржали. Волк фыркал, Кот расслабившись почти стек с печи и подхихикивал.

— Бедняга. — Катерина сказала так, что было не очень понятно, к кому это относилась, к Степану или венику. И предложила. — А может, мы поужинаем? Или чего там сейчас по времени? Ранний завтрак?