Лукоморские царства

— Медведь тащит Баюна куда-то, и по-моему, уже почти придушил. Если у тебя есть запасной сказочный Кот, так и скажи. А у меня запасного нет. Я этого люблю. И пойду его выручать! И попробуй только меня остановить! — Катя и сама не понимала откуда взялся у неё такой тон, и уверенность в том, что надо идти, а не забиться под кровать в Дубе и сидеть там.

Волк всмотрелся в лицо Катерины и тоскливо покачал головой.

— Жарусю бы дождаться. — напомнил Степан, но Волк только мрачно сверкнул глазами и вздохнул.

— Не послушает она! У меня мать такая же. Если уж чего втемяшется, появляется такой же взгляд, и уже не остановить. Самому можно лечь костями, пройдет по костям, но своего добьется. — он тоскливо вздохнул. — Напомни мне, чтобы я их не знакомил, совсем житья не будет!

Он повздыхал и догнал Катерину, которая решительно шла вперед, глядя в зеркало.

— Может, все-таки на мне быстрее? — уточнил он. — Раз уж ты так торопишься.

— Может и быстрее, если не к Дубу! — Катерина строго посмотрела на Волка, опять так ярко напомнив суровую волчицу Варну, что Бурый только молча подставил спину.

— Степ, ты едешь? Или назад идешь?

— А я уж думал, не спросишь. — вздохнул Степан, — Надеялся, можно сказать! — он подошел к Волку и забрался на его спину, позади Катерины.

Волк легко взвился в воздух.

— Вперед, до реки, потом вдоль по течению. Там какой-то бурелом, медведь его сейчас обходит. Нет, пошел сквозь! Хоть бы Баюн живой был! — переживала Катя. Нет, понятно, что живая вода есть и всё такое, но гораздо лучше, когда её не надо использовать.

— Я вас ссажу, и займусь Михайло Потапычем, а ты приводи в чувство Кота. — распорядился Бурый. — Кать, ты меня слышишь? А? Его не уговорить и не убедить, и жалостью тут не поможешь. Это такая эгоистичная толстая скотина!

— Ладно-ладно, только постарайся вековые деревья собой больше не сносить! Очень тебя прошу! — заторопилась Катя, опасаясь, что Волк потребует с неё честное слово, что она будет в стороне стоять. Но простодушный Бурый, очень смущенный упоминанием про дерево, растерялся и к Кате больше не приставал.

— Вон они! — Волк мотнул головой. Михайло Потапыч испытывал определенные трудности. Бурелом ему был не препятствием, но в одной лапе приходилось держать Кота, который периодически пытался прийти в себя. Медведь раздраженно Баюна встряхивал, и продолжал другой лапой раскидывать толстенные поваленные деревья.

— Ой, Волчок, я придумала! — Катя потянула рукой за правое ухо Волка. — Спускайся вооон туда. — она указала рукой на дальний от реки и медведя край бурелома.

— Да мы же договорились! — испугался Волк.

— Я не полезу к этому монстру. Делать мне нечего, что ли? Давай-давай, спускайся, идея у меня хорошая!

Волк, снова уловив знакомые интонации, мягко опустился на указанную Катей поляну. Он медведя их отделял непролазный бурелом, который медведь крушил, что есть силы.

— Так, а ну-ка отойдите немножко, если получится, место им надо будет!

— Да кому место? — изумился Степан.

Катя не отвечая, достала из сумки пузырьки с мертвой и живой водой и какую-то плошку. Перелила часть мертвой воды в плошку. И осторожно вручила Волку в зубы.

— Это надо разбрызгать над буреломом, желательно на Кота не попасть. Сможешь?

Волк хотел было поспорить, но мешала плошка в зубах, к тому же проще было сделать то, что Катерина просила, чем упираться. Он мягко взлетел и начал кружить над буреломом. А Катя вынула из сумки Дубка, и что-то ему прошептала. Тот активно закивал.

— Вот и славно, вот и попробуем! — сказала ему Катя. Дубок прыгнул на поваленное дерево и нырнул вниз, к корням. Вернулся он быстро, и сразу же деловито полез назад в Катину сумку, а сверху прилетел Волк, сердито отдал Кате пустую плошку.

— Охота тебе живую воду изводить! — буркнул он, глядя, как Катя то же самое делает и с живой водой.

Катя только головой покачала. — Не изводить вовсе. Лети! И разбрызгай.

Стоило только Волку вернуться, как Катерина громко сказала, обращаясь к мертвым, поваленным деревьям.

— Уговор есть уговор, поднимайся к небу бор.

Ветви вновь зазеленят, птицы в них загомонят.

Расцветут цветы весной, каплями воды живой.

От медведя стань стеной, защити нас и укрой!

— Хорошо, что немного отошли! — подумал Степан, с открытым ртом глядя, как корни, неизвестно сколько времени назад вывернутые из земли, шевелятся, изворачиваются, и зацепившись за землю, возвращают деревья в стоячее положение. А те, поломанные, местами сгнившие, стремительно покрываются новой, сильной, зеленой порослью. Деревья, от которых остался только корень, выпускали сильные отростки прямо из основания корня. Они росли на глазах! Где-то в глубине бурелома, становящегося живым и сильным лесом, заревел медведь. Деревья хватали его корнями, били ветками, запутывали лапы.

— Вот теперь, занимайся мишкой сколько тебе вздумается, только Котика нашего подбери. Медведь вон уже его бросил! — сказала Катя, глядя в зеркальце. — И кому я это говорю? Не знаешь? — недовольно спросила она у Степана, глядя в след взлетевшему Волку.