Лукреция Борджа

Я встретил Чезаре в его доме в Транстевере, он собирался ехать на охоту и был одет в светский костюм, облачен он был в шелк и при оружии. На нем была простая шапочка, прикрывающая тонзуру, как у обычного церковного служащего. Мы ехали верхом и держались рядом. Я с ним довольно близко сошелся. Он наделен умом широким и обладает прекрасным характером. Его внешность выдает в нем сына великого властителя. Ему свойственна жизнерадостность, все для него — праздник. Он благопристоен и, безусловно, производит гораздо лучшее впечатление, чем его брат герцог Гандийский. У него никогда не было желания иметь духовное звание, однако его бенефиций приносит ему более 16 тысяч дукатов доходу.

Посол Феррары намекает здесь на то отвращение, которое Чезаре питал к монашескому платью, надетому на него по приказанию отца. Хоть он и был в сане архиепископа, но принял только обычное пострижение и впоследствии получал только младшие церковные чины. Это позволило ему оставить духовную карьеру ради создания семьи.

Среди лиц, гостивших в Риме, находится в ту пору наследный принц Феррары Альфонсо, которого его отец отправил, чтобы препоручить свое государство папе. Принца приняли с почестями и поселили в Ватикане, так как он был крестником Его Святейшества. Глава семьи д'Эсте, разумеется, был тронут такими знаками внимания к его сыну, о чем свидетельствует следующее послание: Святейший Отец и Господин

Целую ноги Вашего Святейшества и покорно Вам доверяюсь. Я давно уже знал, что именно Вашему Святейшеству и никому иному я должен принести мою бесконечную благодарность, однако адресованные мне послания епископа Модены и других людей не только от моего старшего сына Альфонсо, но также от лиц, его сопровождающих, укрепили меня в этом мнении. Из этих посланий мне стало известно, что Ваше Святейшество дарит всем, но в особенности мне и моим близким свою доброту, свою терпимость, свою милость, свою человечность и свою невыразимую любовь со дня приезда моего сына и во все время его пребывания в Риме. Поэтому я считаю себя особым и еще большим, чем прежде, должником Вашего Святейшества и адресую свою вечную благодарность…

Конечно, это письмо придворного, поскольку герцог зависел от Церкви. Монархии, равно как и республики, чья сфера деятельности затрагивала Святой престол или кого связывали с ним вассальные узы, с недоверием следили за всеми намерениями папы, включая его проекты помощи родственникам. В этом случае, поскольку Сфорца и д'Эсте объединяли семейные узы, Лукреция становилась их родственницей, ведь Альфонсо д'Эсте в пятнадцать лет женился на Анне Сфорца Висконти, сестре Джованни Галеаса, а сестра Альфонсо Беатриче д'Эсте вышла замуж за Лодовико Моро. Итак, Альфонсо, подстегиваемый живейшим любопытством, отправился в Санта-Марияин-Портику, чтобы засвидетельствовать свое почтение златовласой девочке (девятью годами позже нынешняя невеста Джованни Сфорца, пережив не одну трагедию, станет супругой Альфонсо, и ее двор в Ферраре будет одним из самых блестящих в Италии). Лукреция, должно быть, обратила внимание на молодого широкоплечего кавалера с несколько рябоватым лицом. У него была пышная темная шевелюра, а шею скрывала густая борода. Чувствовалось, что он умный, решительный и благородный человек, поэтому Лукреция оказала ему особенно теплый прием. Поведением своим он напоминал неразговорчивого солдата, и это резко отличало его от кардиналов в шелковых ризах.