Лунара

На книжную встречу мы не вернулись. Вместо этого Флориан снова вызвал такси, а когда мы оказались у моего дома, настоял на том, чтобы проводить меня до квартиры. Одной рукой он держал пакет с моими лекарствами, а другой сумку с ноутбуком, висящую у него на плече. Писатель внимательно наблюдал за тем, как я справляюсь без его помощи: достаю ключи из рюкзака, открываю домофон и вызываю лифт. Беспомощность настигла меня уже у двери в квартиру, когда из-за травмы у меня не получилось с первого раза вставить ключ в замочную скважину и провернуть. Я попробовала еще раз и поняла, что мне мешает не столько боль, сколько повязка, сковывающая движения.

– Кажется, мое существование обрело смысл, – сказал Флориан, с серьезным видом забирая у меня связку ключей.

– Везет тебе, – фыкрнула я, наблюдая, как писатель борется с замком.

– Не волнуйся, – ответил он, открыв дверь, – однажды и ты найдешь призвание.

Я смотрела в темноту квартиры и не решалась войти внутрь, боясь остаться наедине с собственными мыслями и болью, поджидающей меня за углом.

– Зайди ко мне в гости, – попросила я его.

– Кто так приглашает к себе домой? – он нахмурился, и между его бровями пролегла складка.

– Просто зайди, – я заскочила в квартиру, включила свет в коридор и начала снимать верхнюю одежду и обувь.

– Нужно проследить, что ты выпьешь лекарства, – с этими словами писатель материализовался рядом со мной. – Мама с меня же и спросит.

– Она выглядит строгой, – на свой страх и риск озвучила я, забирая из его рук пальто и вешая его рядом со своим.

– Сегодня день обсуждения наших с тобой жестоких близких людей?

– А она тоже выбивает у тебя из рук книги?

– Ты так быстро перевела эту тему в шутку, – Флориан иронично ухмыльнулся, – уважаю.

– Идем что-нибудь выпьем, – я направилась на кухню и махнула ему рукой, призывая идти следом.

– Лекарства, например, – крикнул мне вдогонку писатель.

– У тебя такое сильное желание кого-то полечить, – сказала я, размышляя вслух, пока заваривала нам мой любимый малиновый чай.

– Только не говори, что мне следовало стать врачом, – буркнул в ответ Фло.

– Еще скажи, что твоя мама этого не хотела.

– Она спит и видит, что рано или поздно я приду к этому.

Пока чай остывал, и мы сидели в тишине, я пыталась представить, каково это – иметь предназначение. Уверена, если Флориан захочет, он сможет стать врачом и добиться в профессии таких небывалых высот, о каких ни он, ни его родители не смеют мечтать. Меня в этом плане семья ничем не наградила, а в чем-то даже обделила. Почему у жизни отсутствует чувство меры: одним недодает, а другим достается слишком много?

– Ты говорила, что не ходишь на учебу, – вдруг заговорил писатель, помешивая ложкой чай.

– Не хожу, но это временно.

На самом деле, за те дни, что я провела дома, в голове так ничего и не прояснилось. Проще, да и правильнее всего, будет просто продолжать плыть по течению. Куда-нибудь обязательно вынесет.

– И как ты поняла, что ошиблась в выборе профессии? – Флориан выглядел заинтересованным и серьезным, словно проводил журналистское интервью.

– Чувствую себя на сеансе у психолога.

– Только так и умею разговаривать, издержки писательского образа жизни, – он пожал плечами и приложился губами к чашке.

– Что, и с друзьями так общаешься?

По его лицу пробежала тень крайнего отчаяния, с каким мне самой приходилось сталкиваться изо дня в день.

– С друзьями? – с горечью хмыкнул писатель. – Не знаю никого, кто бы мог ими называться.

– У меня самой с этим туго.

– Понимаю, не каждый сможет открыть дверь в твою квартиру, – этой странной безобидной шуткой он не просто смог разрядить обстановку, но и заставил меня смеяться в вечер, предназначенный для пролития соленых холодных слез на подушку. Она должна была стать насквозь мокрой, но вместо этого я смеялась так громко и беспечно, что стало стыдно за радостную улыбку на моем лице.

– Ты кажешься таким интересным, – я говорила все, что думаю и не собиралась испытывать привычного стеснения, – как так нет друзей, объясни.

Флориан даже не пытался скрывать, что ему приятны мои слова, он в ответ улыбнулся не только губами, но и глазами, в уголках которых словно расцвели бутоны белоснежных пионов.

– Передо мной стоял выбор: писательство или общение с друзьями и семьей. Я ушел в изоляцию и занялся делом всей жизни, – улыбка исчезла с его лица так же быстро и неожиданно, как появилась, – никто не стал с этим мириться, и я остался один на один со своей мечтой.

– Мне грустно это слышать, правда.

– Не надо, тебе и без меня хватает грусти и обид, – он снова подбадривающе улыбнулся, – по глазам вижу, что эта тема не только для меня больная.

– Да уж, – тяжело вздохнула я.

– Помнишь, у больницы я сказал, что ты можешь выручить меня?

– Да, что-то такое припоминаю.

– В эти выходные в столице состоится книжная ярмарка. Там я презентую свою книгу и буду подписывать печатные экземпляры для читателей.

– Звучит здорово. Настоящая автограф-сессия у настоящего писателя.