Лунара

Имела ли я право злиться на писателя за то, какое именно решение он принял? Ведь совершенно точно, что для него я бы сделала то же самое.

Флориан продолжал подписывать книги и общаться с читателями, пока у меня внутри из незначительных песчинок собиралась целая песчаная буря. Когда через два часа все экземпляры были распроданы, а выступления приглашенных гостей окончены, нас пригласили в другой зал, где проходил банкет. Мы с писателем молча двинулись за колонной людей, а когда все расселись по местам, я больше не смогла находиться в душном помещении и побежала на улицу.

Оказавшись снаружи, я ощутила, как по щекам текут непрошенные слезы. Еще недавно мне казалось, что на душе наступил долгожданный покой, и что мне удалось обуздать внутренних демонов, но сейчас было отчетливо слышно, как моя планета кричит от накопившейся в ней боли. Я прятала на ее задворках все самое плохое, что со мной случалось, надеясь, что оно никогда не вырвется наружу.

Флориан выбежал, держа в руках мое пальто. Я к тому моменту стояла, согнувшись от разрывающейся рыданиями грудной клетки. Он набросил на меня верхнюю одежду и притянул к себе, заключая в крепкие теплые объятия.

– Чем ты так расстроена? – спросил писатель, когда через несколько минут мои всхлипы прекратились.

– Тем, что я к тебе чувствую, – мне пришлось отпрянуть и отойти от него на несколько шагов, чтобы видеть его глаза. – И тем, что это, похоже, взаимно.

– Я, – Флориан пошатнулся, – хотел тебе сказать, но ты недавно рассталась с парнем и мне показалось это неуместным…

– Так и есть, – начала я, вытирая рукавом мокрое лицо, – ты – полная противоположность Савы, и я, подобно бабочке вырвавшейся из темноты, полетела на свет.

– И это глупо? – казавшийся беззащитным взгляд писателя был прикован ко мне.

– Глупо влюбиться только потому, что ты не похож на него, – я моргнула, и слезы, собравшиеся в уголках глаз, снова потекли по щекам.

– Только поэтому? – Флориан взял меня за руку и притянул к себе так, что наши лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров.

– Как я могу признаваться тебе в чувствах, когда не уверена в их искренности? – спросила я , ощущая на себе его дыхание.

– Зато я уверен в своих, – писатель наклонился так сильно, будто собирался меня поцеловать, и мне пришлось отстраниться. – Луна, ты не можешь отрицать, что между нами есть что-то особенное, и это никак не связано с твоим бывшим парнем.

– Сейчас все видится совершенно иначе.

– И как же?

– Мне хочется снова любить, – у меня задрожали руки и голос, – я бы могла посвятить тебе научное открытие, а ты мне одну из своих будущих книг. Возможно, мы с тобой встретились не просто так, но сейчас я ни в чем не уверена. Еще месяц назад моя жизнь была совершенно другой, я собиралась бросить институт, сохранить отношения с Савой, помириться с лучшей подругой. А теперь у меня мир перевернулся с ног на голову.

– Значит, по возвращению домой мы с тобой больше не будем видеться? – Флориан стоял, опустив голову, и я, испугавшись, что он плачет, снова его обняла.

– Мне нужно вернуться в институт и все обдумать, а тебе – дописать книгу, – я пыталась успокоить нас обоих, но выходило просто ужасно. – Теперь ты знаешь, что могут и должны чувствовать живые люди. Вот это, – я коснулась его груди в области сердца, – у тебя здесь есть все необходимое.

– Если ты так решила преподать мне урок, то это слишком жестоко, – хмыкнул писатель, выпуская меня из объятий.

На банкет мы не вернулись, сразу поехали в гостиницу, где молча собрали сумки и в такой же тишине направились на вокзал, где нас провожал Макс. Он говорил напутственные слова, желал хорошей дороги и угрожал Флориану расправой, если тот не пришлет в ближайшие две недели идеальную рукопись.

Я плохо помню, как мы оказались в купе и расположились каждый на своей полке, но неожиданный звонок среди ночи запомнится мне надолго.

29 глава

На экране высветилось имя звонившего, и я застыла с телефоном руке. Одно мне известно точно: он никогда прежде не звонил ночью.

– Кто это? – из темноты раздался голос Флориана, он потянулся к своему смартфону, – сейчас почти три ночи, мы через час уже выходим.

Сердце молотом стучало в ушах, заглушая все прочие звуки, включая стучащие по рельсам колеса поезда. По телу пробежала холодная волна плохого предчувствия и стала комом в горле, мешая ответить на звонок. Дрожащим указательным пальцем я нажала на зеленую трубку и приложила телефон к уху.

– Ник? – выдохнула я имя друга.

– Нет, это его мама, Анна, – на том конце невидимого провода раздался плач, и мое тело сковал неистовый животный страх.

– Что случилось? – прошептала я, уверенная, что еще немного, и мой голос покинет меня окончательно.

– У него случился нервный срыв, он подбежал к окну, и мы… – было слышно, как ее душат слезы, – мы вовремя оттащили его. Приехала скорая и забрала его.

– Он жив, – с облегчением сказала я самой себе, – его увезли в больницу?