Лунатики

В философии он читал тексты Аристотеля в оригинале. (…) В теологии он сразу же начал с предназначения, и ввалился в проблему с лютеранским мнением об отсутствии свободной воли. (…) Но позднее он отказался от него. (…) Вдохновленный собственной мыслью о божественной милости, он не верил, будто бы какая-либо нация обречена на вечное проклятие. (…) Он исследовал различные области математики, как будто был первым человеком, делавшим это [и сделал ряд открытий], о которых впоследствии узнал, что те были сделаны до него. Он спорил с людьми всяческих профессий ради выгоды собственного ума. Он ревниво сохранял все свои писания и набрасывался на любую книгу, которую только мог получить в руки, находясь во власти идеи, что все они могут стать полезными когда-нибудь в будущем. Он был равен Крузиусу (латинизированная фамилия одного из учителей Кеплера – Прим. Автора) в отношении к деталям, он значительно отставал от Крузиуса в сборе, зато превосходил в оценках. Крузиус собирал факты, он их анализировал; Крузиус был мотыгой, он был клином…

Далее в своем Гороскопе Кеплер сообщает, что в течение первого года своего пребывания в университете он написал эссе по проблемам "небес, духов, Гениальности, элементов, природы огня, приливов, формы континентов и других вещей подобного рода".

В последних строках, описывающих его студенческие дни, мы читаем:

В Тюбингене в ходе кандидатских диспутов я часто защищал мнение Коперника, и я составил тщательно выверенную речь относительно первого движения, состоявшего из вращения Земли; после того я прибавил к нему еще и движение Земли вокруг Солнца по физическим или, если желаете, метафизическим причинам.

Если на Луне имеются живые существа (вопрос, который я с удовольствием разбирал в манере Пифагора и Плутарха в ходе диспута, проводимого в Тюбингене в 1593 году), следует предположить, что они должны быть приспособленными к характеру их особой родины.

Ни одна из этих проблем пока еще не ведет в каком-либо определенном направлении. И правда, главные претензии к самому себе, которые Кеплер повторяет снова и снова, это "непоследовательность, непродуманность, отсутствие дисциплины и опрометчивость"; его "недостаток настойчивости в собственных предприятиях, вызванный быстрой изменчивостью духа"; его стремление "начать множество новых дел до того, как предыдущие будут завершены"; его "неожиданный энтузиазм, который продолжается недолго, каким бы многообещающим не было начатое дело, и вообще, он страшный ненавистник работы", упрекает он себя и за то, что "не заканчивает начатые дела".

Вновь мы видим работу этой волшебной динамо-машины. Жилка безответственности и беспокойства в крови, которая превратила его отца, брата и дядьев в бродяг, неспособных усидеть на одном месте и заняться одним делом или профессией, втягивала Кеплера в его неортодоксальные, часто даже безумные интеллектуальные предприятия, сделав его наиболее опрометчивым и непредсказуемым духовным авантюристом научной революции.