Лунатики

И вот в самом начале своей книги Гизе вполне сознательно упоминает имя Коперника. Интересующий нас пассаж содержится в начальном письме от Гизе другому канонику, некоему Феликсу Рейху. Гизе умоляет Рейха не позволить, чтобы личные предпочтения помешали его критической оценке, "так же, как мне кажется, было в случае с Nicolao Copphernico [sic], который посоветовал мне напечатать эти мои писания, хотя в остальном на его вкус всегда можно положиться". Нет сомнений, что каноник Гизе получил согласие своего приятеля на упоминание своего имени, как способ указать на то, что Коперник тоже разделяет взгляды автора. Нет никаких сомнений в том, что Гизе и Коперник – равно как и все остальные члены Капитула – неоднократно обсуждали великую схизму, равно как и отношение к ней; вполне вероятно, в свете близкой дружбы между двумя этими мужчинами, а так же пассаже в предисловии, что Коперник – прямо или косвенно - участвовал в написании книжки Гизе. Содержание книги было настолько безупречным, что, возможно, именно благодаря ему Гизе стал епископом. Правжа, было в ней несколько моментов – например, самое начало: "Я отказываюсь от битвы", и некоторые указания на испорченность духовенства – которые, с точки зрения излишне предупредительного человека, могли бы вызвать немилость начальства. Эти извилистые ссылки в предисловии были, возможно, компромиссной формулой, выработанной после долгих дискуссий между мягким и убедительным Гизе и его направляемым опасениями приятелем.

Но, хотя каноник Гизе и настоял на косвенном выявлении каноником Коппернигком своих взглядов на религию, в течение последующих пятнадцати лет он никак не преуспел в том, чтобы убедить приятеля открыть его взгляды на астрономию. И когда первая версия коперниканской системы появилась в печатном виде, она была, как вершина скрытности Коперника, не написана или подписана им самим, но его учеником, Иоахимом Ретикусом.

7. Commentariolus

Первое знакомство с коперниканской системой мира содержалось в коротеньком трактате, который каноник Николас написал в Замке Гейльсберг или же в первые дни своего пребывания во Фромборке[137]. Как я уже упоминал ранее, работа обращалась только лишь в форме рукописи, и озаглавлена она была так:

Краткое описание гипотезы Николая Коперникуса относительно движений небес[138]

Трактат начинается исторической частью, в которой Коперник поясняет, что система мира Птолемея была неудовлетворительной, поскольку не выполняла базовых требований древних ученых в том, что каждая планета обязана двигаться с равномерной скоростью по совершенной окружности. Да планеты у Птолемея движутся по окружностям, но не с неизменной скоростью[139]. "Осознавая эти недостатки, я часто размышлял над тем, можно ли вообще найти более разумное расположение окружностей… в которых все двигалось бы равномерно относительно надлежащего центра, как того требует правило абсолютного движения". После того Коперник заявляет, будто бы он сконструировал систему, которая решает "эту крайне сложную и практически неразрешимую проблему" намного проще, чем Птолемей, предполагая при этом, что ему позволено сделать семь базовых предположений или аксиом. После того, уже без дополнительных реверансов, Коперник излагает свои семь революционных аксиом, которыми, в переводе на современный язык, являются:

1. Что небесные тела не все вращаются вокруг одного центра.

2. Что Земля не является центром Вселенной, но центром только лишь лунной орбиты и земного притяжения.

3. Что солнце является центром планетарной системы и, следовательно, всей Вселенной.

4. Что, по сравнению с расстоянием до неподвижных звезд, расстояние от Земли до Солнца настолько мало, что им можно пренебречь.

5. Что кажущееся дневное вращение неба вызвано вращением Земли вокруг собственной оси.

6. Что кажущееся годовое движение Солнца вызвано тем фактом, что Земля, как и другие планеты, вращается вокруг Солнца; и

7. Что кажущиеся "остановки и попятные движения" планет вызваны той же самой причиной.

После того очень-очень кратко в семи небольших главках описываются новые окружности и эпициклы Солнца, Луны и планет, но без каких-либо доказательств или математических демонстраций, "зарезервировав все это для моей более крупной работы". В последнем параграфе трактата гордо заявляется: