Лунатики

Другими словами, Климент VII, который следовал примеру Льва Х в либеральном покровительстве Искусств, подарил греческую рукопись своему ученому секретарю в качестве награды за его лекцию по коперниканской системе. Вполне возможно предположить, что его преемник, Павел III, услышал о Копернике посредством Шенберга или Видманштада, и, любопытство его проснулось, он способствовал тому, чтобы кардинал написал астроному. В любом случае, Коперник и сам прекрасно понимал важность письма, в противном случае он не печатал бы его в своей "Книге Обращений".

Вопреки всем этим полуофициальным поощрениям, которые, казалось бы, должны были ободрить его, Коперник, как мы видели, колебался еще шесть лет перед публикацией собственной книги. Все это указывает на то, что опасался он не мученичества, но насмешки – ибо сам он был раздираем на клочья сомнениями относительно своей системы, и он прекрасно понимал, что никак не сможет доказать ее незнающим, равно как и защитить против уколов критики специалистов. Оттого и ссылки на пифагорейскую секретность и неохотное, постепенное представление системы обществу.

Тем не менее, вопреки всем предосторожностям, неспешно расходящиеся круги подняли какую-то муть, которой так опасался каноник Коппернигк. Немного, всего несколько пятнышек, говоря точнее – всего три пятна, тщательно учтенные биографами ученого. Во-первых, это грубая, но безобидная послеобеденная шуточка Лютера относительно "того нового астролога, желающего доказать, будто бы Земля ходит кругом"[141], произнесенная лет за десять до публикации Обращений

; во-вторых, единственное замечание подобного рода, содержащееся в частном письме Меланхтона от 1541 г.; и, наконец, в 1531 году или около того, в прусском городе Эльбинге (ныне Эльблонг – прим. перевод.) был выставлен карнавальный фарс, в котором наблюдающий за звездами каноник был включен в гротескную процессию, по обычаям того времени высмеивающую монахов, прелатов и церковных сановников. Вот и все гонения, которые каноник Коппернигк познал в течение всей своей жизни: послеобеденное замечание, фрагмент в приватном письме и карнавальная шутка. Но даже этих безобидных брызг с ненавистного дна колодца оказалось достаточно, несмотря на все частные и официальные поощрения, чтобы губы нашего ученого оставались запечатанными. Так продолжалось до неожиданного поворота в его жизни - появления на сцене Георга Иоахима Ретикуса.

9. Прибытие Ретикуса

Ретикус[142]

, как Джордано Бруно или Теофраст Бомбаст Парацельс, был одним из странствующих рыцарей Ренессанса, чей энтузиазм раздувал взятые напрокат искры в пламя; перенося свои факелы из одной страны в другую, они действовали в качестве принимаемых с распростертыми объятиями возмутителей спокойствия в Ученой Республике. Когда Ретикус прибыл во Фромборк, "на самую окраину Земли", ему было двадцать пять лет; прибыл он сюда с решительной целью раскрутить ту самую коперниканскую революцию, которую сам Коперник пытался подавить; enfant terrible

и вдохновенный невежда, кондотьер науки, преклоняющийся перед учителем ученик и, по счастью, либо гомо-, либо бисексуал, по моде того времени. Я написал "по счастью", поскольку пораженные подобным недугом люди оказываются самыми верными учителями и учениками, начиная с Сократа, и до наших дней, так что История находится перед ними в долгу. К тому же, он был протестантом, протеже Меланхтона, "Учителя Германии", и работа его была самой авантюрной из тех, которой мужчина мог заниматься в шестнадцатом столетии: а занимал он пост профессора математики и астрономии.

Рожденный в 1514 году как Георг Иоахим фон Лаухен в австрийском Тироле, древней Ретии (или Реции), он латинизировал собственное имя в "Ретикус". Еще ребенком он путешествовал со своими богатыми родителями в Италию; будучи юношей, он обучался в университетах Цюриха, Виттенберга, Нюрнберга и Геттингена. В возрасте двадцати двух лет, по рекомендации Меланхтона, ему поверили один из двух профессорских постов математики и астрономии в столь же юном университете Виттенберга – центре и гордости протестантского обучения. Другим профессором стал человек всего лишь на три года старший, Эразм Рейнгольд.

Два молодых профессора, Рейнгольд и Ретикус, совсем недавно были обращены в гелиоцентрическую космологию, о которой они знали только лишь по слухам, и крупнейшими оппонентами которой были величайшие духи Виттенберга: Лютер с Меланхтоном. Тем не менее, весной 1539 года Ретикусу предоставили отпуск для того, что бы он, не скрываясь, посетил в католической Вармии каноника Коппернигка, которого Лютер называл "глупцом, восставшим против Священного Писания".