Лунатики

В течение всех своих посольских лет главными увлечениями Дантиска были: поэзия, женщины и компания образованных собеседников – предположительно, именно в таком порядке. Его переписка, размеры которой можно было сравнивать с перепиской Эразма Роттердамского, включала в себя даже недавно открытый континент, Америку – он переписывался с Кортесом в Мексике. Его любовные похождения были столь же космополитическими, начиная от его тирольской "Гринеи" из Инсбрука и кончая Изопе де Гальда из Толедо, которая родила ему красавицу дочку. Его знаменитое стихотворение "Ad Grineam" (

К Гринее) было очаровательной элегией о прелестях и упадке мужской силы, но в одинаковой степени он был верен любовнице из Толедо и ее дочери, Дантиске; после своего возвращения в Вармию он регулярно высылал им денежное пособие через банковские дома Фуггерсов и Велзерсов в Аугсбурге, а через контору императорского испанского посла ему переслали портрет Дантиски. Посол остался верен своим бывшим приятелям и любовницам даже тогда, когда сделался набожным католиком, на его верную дружбу с Меланхтоном, предводителем протестантов, обращение в католицизм никак не отразилось. В январе 1533 года, когда Дантиск уже был епископом в Кольмно (Кульме), Меланхтон писал ему, через линии фронтов, что он всю свою жизнь останется в долгу перед Дантиском; еще он прибавил, что даже более всех ярчайших способностей и даров Дантиска он ценит его глубочайший гуманизм (цитату приводит Прове, II, 1, стр. 334). Другой современник суммировал общее мнение, превалирующее среди ученых – лютеран в отношении католического епископа из Кольмно: Dantiscum ipsam humanitatem esse

(Дантиск – сама гуманность) (цитируется там же). И последующий конфликт между Дантиском и Коперником необходимо оценивать с учетом этих обстоятельств.

В 1532 году только устраивался в епископстве в Кольмно – в одном дне пути верхом от Фромборка. Самое интересное, он и сам был фромборкским каноником, следовательно, собратом каноника Николаса. Кое-кто мог бы подумать, что прибытие столь замечательного гуманиста в провинциальную глушь, скрытую "испарениями Вислы" могло бы стать радостным событием в отшельнической жизни Коперника. Ведь практически во всей Вармии, не говоря уже о Фромборке, трудно найти было человека, с которым он мог бы беседовать на темы науки и астрономии, за исключением Гизе, который, говоря по правде, в этих вопросах не слишком-то и блистал. Дантиск, с другой стороны, наряду с иными своими привлекательными чертами, наукой интересовался даже очень, переписывался с рядом ученых людей (включая великого математика Гемма Фризия[157]), владел несколькими глобусами и астрономическими инструментами, картой Америки; у него даже было трое часов-хронометров, один из которых он носил на шее, на цепочке.

Сразу же после своего устройства в Кольмно Дантиск посылает приглашение Копернику – которое, по каким-то неисповедимым причинам, было напрямую отвергнуто. Из общего количества в шестнадцать сохранившихся писем Коперника десять были адресованы Дантиску (все они опубликованы во втором томе Прове – Прим. Автора). Читать их очень тяжело. Первое из них датировано 11 апреля 1533 года, то есть, прошло несколько месяцев после того, как Дантиск уже устроился в своем епископстве. Письмо является отказом на приглашение Дантиска посетить его в Замке Лёбау, причиной отказа являются какие-то официальные занятия.

Reverenddissime in Christo Pater et Domine!