Лунный пёс

Этого зрелища хватило надолго. Скромно стушевалась луна, не в пример фонарям, ненужно настойчивым в брезжущем рассвете. Изменчивое волшебство ночи растворялось в знобящей определенности утра, и серебро обратилось в серость, предваряющую день — а две нездешние фигуры наперекор всему продолжали свое занятие и обретали дневную конкретность вместе со всем вокруг. И Надя, и Олег, и старик, уже полусонные, смотрели на них как завороженные, чувствуя, что уже надо бы и вмешаться, но не решаясь это сделать. Снова объявились машины и троллейбусы, пробуждалась обыденная жизнь, и вплетенное в нее небывалое вот-вот должно было потребовать к себе делового отношения, раз уж оно в нее вошло.

Истовый и восторженный собачий лай властно привлек к себе внимание. Олег вздрогнул и повернул голову — чтобы увидеть в дверях аэропорта встревоженную и озабоченную пожилую женщину, рассеянно гладившую знаменитого Джека. Собака прыгала вокруг нее вне себя от восторга, едва не сбивая женщину с ног, а та уже целеустремленно шагала через площадь — туда, в проем будто обрывающейся пропастью улицы.

— Ну, слава богу, вот и ваша — кто? — невестка? — Олег повернулся к старику.

И остолбенел.

Старика не было.

Не было на скамье, не было на площади. Не было — Олег почему-то ни на миг не усомнился в этом — нигде в мире. В этом мире.

— Смотри! — глаза Нади сделались вдвое больше, чем обычно.

Соседняя скамья тоже опустела. Ни беловолосого, ни женщины, ни «мыльницы». Только в скользнувшем луче еще не выключенных автомобильных фар вспыхнул на секунду невиданно ярко, будто прожектор, тонкий радужный лучик.

Надя сорвалась с места и подхватила с торжеством ослепительный трофей — составленное из чешуек перо.

— Она потеряла!

— Что б ему стоило коробочку свою потерять, — проговорил, как во сне, Олег. — Очень мне интересно, что за коробочка.

— Не жадничай, — отозвалась Надя, — у тебя есть лифт — и хватит с тебя.

А потом оба, не сговариваясь, повернулись вслед женщине с собакой.

— Это он, — прошептала Надя, — никакой это не радар, это он!

Олег усмехнулся и крутнул головой.

— Ох и дуролом же ты, Джой! Хоть ты и Джек. В три мира вломился, кого угодно притащил, кроме той, что требовалась, а ведь всего-то и надо было подойти с запиской к первому встречному.

— Он ждал хозяйку, — продолжала почему-то шепотом Надя. — Он так сильно ждал хозяйку, что вытащил сюда всех хозяев, до каких сумел дотянуться. У твоего беловолосого был баранчик, у моей жещины рыбоптица… Он не знает, что надо было, он только умеет переживать изо всех сил, и вот это у него здорово получается… Давай заведем собаку, Олежка!

А Джек ничего не понял. Он прыгал вокруг хозяйки, тонко поскуливал от восторга, и испытывал глубокое совершенное счастье. Кончился этот ночной кошмар, и теперь все будет хорошо! Уж она-то сумеет отвести, остановить то жуткое, что напало вдруг на его доброго и хорошего, на его собственого человека. Для того он, Джек, так старался вызвать, вытребовать, отнять ее у этой нездешней силы, дробящей мир небывалым воем и уносящей любимых людей в никуда, в непостижимые пределы! Из тех, не ощутимых нюхом, чуждых миров он вырвал ее, хозяйку, и устроил так, что теперь вернется прежняя счастливая жизнь! Он добился этого, и невдомек, да и не нужно ему было знать, до чего окольным путем.

Нина Чешко

Удивительно и странно

Вы знаете, в каком году вы родились?

Наверное, знаете. Каждый знает, в каком году родился. Если умеет считать. А за тех, кто еще не умеет считать (или говорить), это умеют папа и мама. Павлик считать уже умеет. И говорить, конечно, тоже. Но в каком году он родился, не знает ни он и никто другой.

Потому что он родился тридцать первого декабря в двенадцать ночи. С боем часов.

И успел ли к его рождению старый год уйти, а новый — появиться, этого тогда ни папа, ни мама от волнения не догадались спросить. А теперь уже поздно. Теперь сколько хочешь спрашивай. В декабре Павлик родился или в январе? В старом году или в новом? Пять ему сейчас или шесть? Никто уже не ответит.

Все думают, что Павлик только один такой на свете. Удивительный и странный.

Наверное, поэтому то и дело с ним происходят невероятные истории. Удивительные и странные. Но этого тоже почти никто на свете не знает.

Потому что никто ему не верит.

Рассказывает он, как, гуляя во дворе, провалился в яму, нашел в ней подземный ход, добрался им до самого леса. Это недалеко, они в новом микрорайоне живут, лес от их двора через дорогу. И выкарабкался наружу по мышиной норке. Мама говорит: «Ах, какой ты у меня выдумщик!» И смеется.

Рассказывает, как подружился с трамваем из соседнего депо (это такой двор, где трамваи отдыхают). Как друг-трамвай возил его ночью по городу искать, где провод, по которому трамваям ток подают, кончается. Папа говорит: «Не учись, сын, врать!» И сердится.

А это чистая правда. Друзья — те верят.