Лунный зверь

Из всех расщелин и трещин каменного склепа исходил аромат гниения и распада. Вода, беспрестанно струившаяся по камням, источила их. «Неужели, – содрогнувшись, подумал А-сак, – этот курган станет и моей могилой?»

– Люди правда считали нас божествами?

– О да. Они молили нас одолжить им хитрость и ловкость, инстинкт выживания, помогающий преодолеть любые беды. Они хотели, чтобы мы научили их делаться незаметными, невидимыми и неслышимыми.

– Но лисы никогда не были друзьями людей, – возразил А-сак. – С самого сотворения мира люди охотились на нас.

– Ты прав, юный лис. Здесь и кроется причина того, что человек завладел миром. Он изучал своих врагов, перенимал у них увертки и уловки, не пренебрегая ничем. И хотя мы были для него божествами, рука его не дрогнула, когда он принялся убивать нас. Именно потому, что мы, лисы, наделены свойствами, которые вызвали у человека восхищение и зависть, мы стали для него наиболее желанной добычей. Люди задумали превзойти нас в хитрости. Они молились нам, украшали магическими изображениями лис скалы и стены своих жилищ – и в то же время выслеживали нас и убивали. Из наших шкур они делали себе шкуры, из черепов – фетиши, которым поклонялись во время своих обрядов. Ты понимаешь, зачем они это делали? Пытались превратиться в лис. Но не только мы, лисы, были для людей и идолами, и добычей. Других зверей постигла та же участь… волков, медведей, рысей… словом, всех. Человек не желал довольствоваться тем, что дала ему природа. Хотел стать вездесущим, проникнуть в душу каждой живой твари и в то же время остаться самим собой. Неизмеримы глубины зла, в которые может спускаться человек, но все же ему не чужды и добрые порывы. Он обладает могучим умом, но в то же время невежество его беспредельно. А черный колодец человеческих желаний неисчерпаем… Но я, – продолжала О-толтол, – давно уже пью из этого колодца. Я впитала в себя дух того, чьи останки покоятся в каменном саркофаге. Порой я чувствую себя человеком…

Последняя ее фраза заставила А-сака вздрогнуть. «Похоже, старуха совсем спятила», – пронеслось у него в голове. Тут О-толтол окончательно повергла его в смятение, заявив:

– Ты, верно, полагаешь, что я лишилась рассудка. Виной тому предубеждение, от которого ты не можешь избавиться. Я всего лишь владею запретными знаниями, недоступными прочим лисам.

А-сак, которого заедали блохи, вновь принялся отчаянно скрестись, с тоской вспоминая о доме. И зачем только его сюда понесло, – мысленно сокрушался он. На что ему сдалась эта свихнувшаяся старая лисица, которая гниет здесь заживо, без воздуха и света, и уже насквозь пропахла могильным запахом, пропиталась зловонием разлагающихся костей? Как только подвернется возможность, – пообещал себе молодой лис, – он улизнет из этого склепа и отправится по болотам назад, к дому. Сюда он никогда не вернется. Лиса, вообразившая себя человеком. Что может быть омерзительнее!

– Ты, наверное, устал. Хочешь поспать? – вкрадчиво осведомилась О-толтол.

– Нет, пока не хочу. Я думал, может, ты займешься моим обучением прямо сейчас? Расскажи мне что-нибудь о целебных травах. Мне бы так хотелось…

– Прямо сейчас? – процедила лисица. – Это невозможно. Видишь сам, здесь у меня нет никаких целебных трав. Как же я научу тебя различать их ароматы?

– Но ты могла бы рассказать мне об их свойствах. Вот, к примеру, я слыхал, что пиретрум помогает от головной боли. Правда это?

– Да, разумеется, – неохотно буркнула лисица.

– А как выглядит это растение? – не унимался А-сак. – Я ведь всю свою жизнь провел в живопырке, среди домов и булыжных мостовых. Никогда не видел толком ни трав, ни цветов.

Несколько секунд О-толтол молчала.

– Пиретрум похож на маргаритку, с маленькими зелеными листочками, – наконец произнесла она.

– На маргаритку? А лепестки? Сколько у него лепестков?

– Сколько? Шесть, да, конечно, шесть. А теперь…

– Скажи, а какого цвета цветки белены? Извини, что надоедаю, но мне не терпится узнать побольше…

– Белены? Белого, какого же еще.

А-сак удовлетворенно кивнул:

– Вот видишь! Я уже кое-что узнал.

Он и в самом деле кое-что узнал, кое-что весьма важное. Выяснил, что О-толтол незаслуженно пользуется славой травницы и знахарки. О-ха передала своим детенышам все, что было известно ей самой о целебных травах и их свойствах, а матери А-сак доверял куда больше, чем этой облезлой болотной затворнице. Лисенок прекрасно знал, что у пиретрума не шесть лепестков, а гораздо больше, а цветки белены вовсе не белые, а желтые. По каким-то непонятным причинам О-толтол обманывала его, не желая делиться своими знаниями, или же, что вероятнее, была в травах полной невеждой.

А-сак встал и принялся кружить по спальне-склепу, ориентируясь в темноте благодаря чутью.

– Что это тебе не сидится? – спросила О-толтол.

– Да так. Просто захотелось немного размяться. Ты не против?

– Ходи на здоровье, смотри только ничего не задень. Там, в углу, я храню старые кости. Не трогай их.