Лунный зверь

Разумеется, А-кам тоже был далек от совершенства – порой он казался чересчур ленивым и флегматичным, порой забывал об осторожности, затевая безрассудные проделки. Но он был лишен странностей А-сака и упрямства О-миц. Из всех троих этот игривый, веселый лисенок обладал самым покладистым и добродушным характером. Если А-каму надоедало играть, гоняться за бабочками и выслеживать жуков, он растягивался на солнышке и блаженствовал, приветливо взирая на окружающий мир. У матери А-кам был любимчиком – она видела в нем родственную душу. Отец же считал его немного туповатым. Лисенок, вероятно, догадывался об этом и ужасно хотел произвести на отца впечатление. Он частенько под великим секретом сообщал брату и сестре, что кое-что задумал и скоро совершит такое… Тогда все лисы в округе заговорят о нем с восторгом, а Камио просто рот раскроет. Как-то раз эти хвастливые байки достигли ушей О-ха и заставили ее насторожиться. Однако, поразмыслив, она решила, что не стоит принимать всерьез детскую болтовню. «И все же, – подумала она, – надо поговорить с Камио, пусть убедит сына, что и так уважает его и в бесшабашных выходках нет нужды».

Однажды на свалку забрел кот, здоровенный забияка, черный с белыми пятнами. Его потрепанная морда напоминала сплющенную консервную банку. Заметив чужака, А-кам решил – вот он, долгожданный случай стяжать славу. Лисенок недавно освоил новый охотничий прием, бег кругами, и теперь он вообразил, что сможет без опаски носиться вокруг старого жирного зверя, на вид такого неуклюжего и неповоротливого.

– Сейчас Камио узнает, что недаром меня учил, – заявил А-кам брату и сестре. – Этому проходимцу не поздоровится.

А-сак глубокомысленно покачал белой головой:

– Смотри, А-кам! По-моему, не поздоровится как раз тебе.

– Не суйся к этому коту, А-кам, – завизжала О-миц. – А-сак, останови его.

– Интересно – как? – возразил А-сак. – И что я, в конце концов, нанимался следить за братцем? Если хочет получить трепку, он ее получит. А то и с жизнью расстанется.

– Трепку! – возмутился А-кам. – Я! От этого старого прощелыги! Ну, сейчас увидите.

До этого момента он говорил о схватке с котом полушутя, но хвастовство завело его слишком далеко, и сейчас он понял – отступать некуда.

Лисенок направился прямиком к коту, который растянулся на земле, подставив спину солнечным лучам. Кот с закрытыми глазами почувствовал приближение неприятеля – нос его сморщился, усы пришли в движение. Теперь только, приблизившись к чужаку, А-кам разглядел его как следует и убедился, что предстоит бой с могучим соперником. Внутри у него все сжалось. Спиной он ощущал испуганный взгляд сестры и презрительный взгляд брата, и взгляды эти не давали ему повернуться и пуститься наутек.

Он остановился на безопасном расстоянии, так, чтобы кот не смог достать его лапой, и заговорил:

– Послушай, кот. Ты жирная тварь, обрывок грязного меха, старый увалень. Вообще-то ты не сто`ишь и взгляда настоящего бойца, но я вызываю тебя на смертную битву.

Кот лениво приоткрыл один глаз. Видно, на своем веку он повидал немало смертных битв и они порядком ему опостылели, Кровь, текущая в жилах старого драчуна, пропиталась цинизмом.

– Pissenlit! – презрительно прошипело чудовище.

– Что ты сказал, подлый трус?

Лисенок был убежден, что коты не знают ни одного языка, кроме своего собственного, но, к великому ужасу, получил вполне вразумительный ответ.

– Я сказал, мой одуванчик, мой милый мохнатый комочек, – промурлыкал кот, – что от тебя мокрого места не останется, если я хорошенько прихлопну тебя лапой. Стоит мне дунуть как следует, и ты улетишь на край света, одуванчик мой пушистенький. Так что убирайся, пока я не набрал в легкие воздуха.

– Вы… вы понимаете…

А-кам с содроганием вспоминал все те презрительные слова и оскорбления, которыми минуту назад наградил кота. Чудовище, конечно, не оставит их безнаказанными.

– Я понимаю собачий кинит и говорю на нем. Удивлен? Неужели ты думал, что собаки и кошки, которые живут под одной крышей, никогда и словом не перемолвятся? Иди-ка прочь, пупсик, пока мамочка и папочка тебя не хватились. Если они сюда примчатся, мне придется встать, чтобы отделать их, а я так славно пригрелся на солнышке.

А-кам, сгорая от стыда, представил, каким он кажется со стороны. Маленький, слабый звереныш, пушистый, покрытый детским жирком, – ничего не скажешь, хорош доблестный боец.

– Хорошо, хорошо, я ухожу. Послушайте! – набравшись смелости, выпалил он. – Может, вас не затруднит повернуться и уйти отсюда. А то мои брат и сестра наблюдают за нами из-за угла, и…

– Мне-то что с того? – Кот зевнул, распахнув зияющую пасть с острыми зубами. – Никуда я не пойду.

– Ну… ладно, – уныло пробормотал А-кам.

Понурый лисенок уже собирался убраться восвояси, когда кот вдруг истошно возопил – так, как умеют лишь представители горластого кошачьего племени:

– О нет, свирепый лис! Я не решусь вступить в бой с таким грозным врагом! Прощу, пощади меня. Клянусь, я не причиню вреда никому из твоих близких.

От неожиданности шерсть на загривке у А-кама встала дыбом.