Лужок черного лебедя

Мама потянулась за журналом на полке.

– Что-то вроде этого…

– А, я понял. В «Космополитене» появилась специальная статья о «садах камней», и теперь, естественно, тебе нужен точно такой же…

– У Кейт прекрасный сад камней, – сказала Джулия. – Обсаженный вереском.

– Везет же Кейт, – отец нацепил на нос очки и стал листать журнал. – Это очень мило, Хелен, но они используют здесь итальянский мрамор.

Мамино «именно так», прозвучало с подтекстом: «и я тоже хочу итальянский».

– Ты хоть представляешь себе, сколько стоит такой мрамор?

– Не просто представляю, я знаю. Я звонила ландшафтному дизайнеру в Киддерминстер.

– Я не собираюсь платить кучу денег за кучу камней, – отец бросил журнал на пол.

Обычно в такой ситуации мама опускает голову и замолкает, но не в этот раз.

– Значит, ты считаешь, что это вполне нормально – тратить шестьсот фунтов на членскую карту гольф-клуба, где ты почти не появляешься, но если я хочу украсить наш дом – то это ненормально, так?

– Я уже объяснял тебе, – отец старался не кричать, – тысячи, и тысячи, и тысячи раз, что гольф-клуб – это место, где заключают сделки. Включая повышения. Нравится это тебе или нет, но это так. И Крэйг Солт, увы, не играет в гольф на совещаниях.

– Перестань тыкать в меня вилкой, Майкл.

Но отец не опустил вилку.

– Я содержу эту семью, я кормлю и одеваю вас, и я думаю, что имею право тратить хотя бы малую часть своих денег так, как считаю нужным.

Пюре у меня в тарелке стало холодным.

– То есть, – мама сложила салфетку, – по-твоему, у меня вообще нет права голоса? Все решения принимаешь ты?

Отец закатил глаза (если б я так сделал – меня б убили).

– Так, Хелен, оставь этот свой «феминизм» для своих подруг. Прошу тебя. У меня был тяжелый день.

– Ты сколько угодно можешь приказывать своим подчиненным в супермаркете, Майкл, – мама шумно собрала тарелки со стола и понесла на кухню. – Но – не здесь. Прошу тебя. У меня был тяжелый день.

Отец смотрел на то место, где она сидела только что.

– Ну, Джейсон, как дела в школе?

Мой желудок завязался в узел. Палач заблокировал «неплохо».

– Джейсон, – голос отца был горячим и красным. – Я задал тебе вопрос.

– Хорошо. (На самом деле, плохо. Мистер Кемпси заметил хлебные крошки в моей нотной тетради и отчитал меня за это. А мистер Карвер сказал, что во время хоккейного матча я был «полезен как третья нога».)

Мы слышали, как мама складывает тарелки в раковину.

Китайский нож звякнул о дно раковины.

– Прекрасно, – сказал отец. – А ты, Джулия?

Джулия не успела ответить – на кухне раздался звон бьющейся посуды. Отец вскочил со стула.

– Хелен?

Его напускной покой исчез.

Вместо ответа мы услышали хлопок задней двери.

Отец подпрыгнул и побежал за ней.

Грачи кружили вокруг шпиля над церковью Святого Гавриила.

Джулия надула щеки и тяжело выдохнула.

– Три звезды.

Я поднял четыре пальца.

– Это просто ссора, Джейс, – Джулия улыбнулась, стараясь держаться храбро. – Все родители ссорятся. Правда. Не беспокойся.

***

Вчера вечером миссис Тэтчер выступала на ВВС1 и просто измотала там одного некомпетентного недоумка с галстуком-бабочкой. Он говорил, что действия британских войск, потопивших аргентинский корабль «Генерал Велграно» вне тотальной зоны отчуждения – это аморально и незаконно. (*тотальная зона отчуждения – территория радиусом 350 километров вокруг Фолклендских островов, которую Британия считала своей, и 30 апреля 1982 года было объявлено, что любое судно, попавшее в ТЗО, будет атаковано и потоплено без предупреждения*) (Вообще-то наши войска потопили «Велграно» несколько дней назад, но у газет лишь сейчас появились фотографии, и кроме того, с тех пор, как был подбит «Шеффилд», мы потеряли всякое уважение к аргентинским ублюдкам.) Витражные голубые глаза миссис Тэтчер были неподвижны, она неотрывно смотрела на этого олуха и объясняла, что вражеский корабль весь день двигался вдоль зоны отчуждения и несколько раз пересекал ее границу и снова покидал ее. Она сказала что-то вроде: «Отцы и матери нашей страны избрали меня и доверили мне кресло премьер-министра не для того, чтобы я рисковала жизнями их детей ради исполнения мелких буквоедских правил. Позвольте напомнить вам, что это война». Вся студия поддержала ее и вся страна, я думаю, тоже. Ну, кроме Майкла Фута, Рэда Кена Ливингстона, Энтони Уэджвуда Бэнна и всех остальных чокнутых левых.