Львиная пасть

Лигейи нет. ОбыкновенноПроходят дни мои – но вотКо мне прекрасная РовенаНа ложе брачное идет.Ее походки смутный шорохЯ уловляю. КрасотаВ ее небесно-тихих взорах, –Но пламенем горят уста.Я потушил бы этот пламеньКогда бы смел, когда бы мог;Тяжелый бы подвинул каменьНа недоступный мой порог.Ее молитв оплотом новымЯ встал бы, неподкупный страж; –Но в ней, под девственным покровом,Все тот же дух, и песня та ж;Она гибка и вдохновенна,

Как первой юности мечты, –Но в ней я вижу – о, Ровена! –Лигейи строгие черты.От мертвенного поцелуяЯ ль удержусь, преступный маг? –И умирать ее зову яВ мой отреченный саркофаг…Я твердо верю – не обманетМеня мой трепет давних дней:Когда умрет она, восстанетЛигейя с ней, Лигейя в ней.15 марта 1912.

«Мое жалкое сердце не тронь…»

Мое жалкое сердце не тронь:Оно истерзано слишком.Берет свой победный огонь!– Мой давно чуть дышит.Для чего мне объятья твои?

– Как достойный их я принял.Подойди… Бери!..Вся душа пред тобой открыта.Если это еще не любовь, –Любви нет на светеБудет плакать, будем плакать вновь…– Как дети? – Да!..Осень 1913.

Dedicata

А. А-ой

…Здравствуй, желанная дочьСлавы, богини – властительницы!В каждом кивке твоем – ночьЖаждет луны победительницы, –Славы любимая дочь!Ночь. И сама ты – звезда,Блеском луну затмевающая…

Вот ты зажглась навсегда!Вот ты, на тверди мерцающая.Огромная звезда!Осень 1913.

Два портрета

I.

В руке, опущенной лениво на бок,Огромный черепаховый лорнетНебрежно взят. Его владелец зябокИ серым пледом по пояс одет.Фигуры длинной, тонкой и прямой,Стальные очертания не дрогнут,И только рот, с бескровною каймой,Улыбкой истерической изогнут.Как ветр, низам несущий град и стужу,Зажат в горах, зазимовавший гость, –В глазах дрожит – задержанная – злость,– По жалу языка сочась наружу.

II.

В. К. И.-Ш.

Монашеский наряд, бесцветный и простой,И золото волос неярко и непышно;Шагов неженский ритм – но с женской суетойВ ваш проникает мозг упорно и неслышно;Руки́ нехо́леной несоразмерный жест,Чтоб худенькую прядь на ясном лбу поправить, –И голос, созданный по-женскому лукавить,Но по-мужски молчать, пока не надоест…И серый омут глаз, подернутых росой,В предчувствии зари, мечтательной и нежной,Вдруг разгорается – бесстрашной, и мятежной,И первозданною, и страшною красой.1910–11.

Юрию Верховскому

(Ответное послание)