Лытдыбр. Дневники, диалоги, проза

Впрочем, возможна и третья точка зрения на эту проблему. Точка зрения людей, которые могут верить или не верить в Бога, но используют Его Имя для приобретения движимого и недвижимого имущества, торговли водкой и сигаретами, хождения во власть и для любых иных корыстных целей. Этим людям чужое богохульство действительно может представляться серьёзной угрозой, от которой сам Бог велел как-то защититься. Например, путём подачи в суд в рамках гражданского судопроизводства иска о защите деловой репутации. В точности это Архиерейский Собор и рекомендует им делать[171].

Только важно при этом понимать, что речь тут идёт о деловой репутации не Господа Бога, а тех бизнесменов, которые торгуют водкой, сигаретами, парковочными местами и отпущением грехов от Его Имени. На мой взгляд, их деловая репутация и есть крайняя форма богохульства, возможная в современной России.

[06.12.2011. ЖЖ]

Позвонили из программы “Сегодня” с Татьяной Митковой.

Попросили дать комментарий по поводу проблемы компьютерного пиратства.

Я вежливо, но твёрдо напомнил продюсеру, что телекомпания НТВ объявила меня на прошлых выходных шпионом Швеции. Буду ли я по этому поводу предпринимать какие-то меры юридического характера, пока не знаю.

Но самое малое, что я могу сделать – не давать этому телеканалу никаких комментариев.

По крайней мере, до тех пор, пока не услышу в их эфире опровержения.

Про Горбачёва

[02.03.2011. ЖЖ]

За всё на евреев найдётся судья.За живость. За ум. За сутулость.За то, что еврейка стреляла в вождя.За то, что она промахнулась,

– писал когда-то Игорь Миронович Губерман.

К Михаилу Горбачёву это четверостишие относится в полной мере.

Его одинаково модно ругать и за то, что он развалил великую страну СССР, и за то, что он пытался любой ценой сохранить обречённый социалистический строй, отчего экономические реформы конца 1980-х оказались непоследовательны и половинчаты, а демократизация обернулась кровавыми событиями в Тбилиси, Баку и Вильнюсе, Нагорным Карабахом и ферганской резнёй. А уж о той народной любви, которую он снискал своей антиалкогольной кампанией, даже вспомнить страшно. Популярности Горбачёв своим правлением не заработал ни у противников, ни у сторонников советского строя. Когда в первый и последний раз в жизни он попробовал баллотироваться на свой прежний президентский пост, то набрал 0,51 % голосов – в 15 раз меньше Явлинского и в 29 раз меньше генерала Лебедя. Да и те 386 тысяч человек, которые за него проголосовали, непонятно откуда взялись.

Мне представляется, что, оглядываясь на те события, ругать Горбачёва сегодня – как-то совершенно глупо и безыдейно. Зато давно пора уже признать его бесспорную заслугу.

Мы родились в государстве, где уголовным преступлением считалось читать запрещённые книги, рассказывать анекдоты, критиковать власть. В государстве, которое заботливо обнесло своих граждан колючей проволокой, а в Уголовном кодексе записало: “Измена Родине, то есть <…> бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР <…> – наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества и со ссылкой на срок от двух до пяти лет или без ссылки или смертной казнью с конфискацией имущества”.

Спасибо Михаилу Горбачёву, что такого государства на территории России больше не существует, и никто из нас в нём не живёт.

Спасибо и за то, что при нём государство перестало тысячами отправлять своих граждан в страшную афганскую мясорубку.

И за то, что мы живём в стране, где можно читать любые книги, высказывать любые мысли, пользоваться интернетом.

Спасибо вам за всё, Михаил Сергеевич. Живите долго.

Откуда берётся однопартийность

[11.05.2011. ЖЖ]

Политический плюрализм в России, как обычно, дискредитирован.

Важно сознавать, что случилось это отнюдь не из-за Путина или Ельцина. И не из-за Керенского с Милюковым. Случилось это по одной очень простой причине: чтобы размежеваться, нужно сначала объединиться.

А этого в России не произошло ни в 1905 году, ни в 1917-м, ни в 1989-м, ни в 2011-м.

У населения нашей страны ни по одному ключевому вопросу общественного бытия не существует консенсуса. Ни по экономике, ни по внутренней политике, ни по внешней, ни по оптимальному устройству государственного строя.