Лжедмитрий

Харько, только что вошедший в корчму, пробирался как раз мимо хозяйки. Корчмариха остановила его горячим шёпотом:

— Скажи, казак, что это за гость? — И повела глазами на царевича.

Харько так же взглядом указал ей куда-то в задымлённый потолок с вырезанными там крестами.

Корчмариха зажмурила красивые глаза:

— Ой, Господи... Неужели... Царевич?!

Она ещё продолжала что-то шептать, глядя уже на мужа. Чтобы и тот проникся пониманием. Она указывала ему на красное знамя с двуглавым чёрным орлом, которое развевалось над забором под присмотром трёх дюжих казаков.

Петро Коринец сетовал:

— От реки не подступиться. По этим скалам. А с той стороны голая площадь. Одни камни. Долго вгрызаться в землю. Если на приступ.

Андрей тоже вздыхал:

— А побратима не оставишь.

Царевич спросил, двигая по столу кружку с пивом:

— Кастеляна знаете?

— О! — сразу насторожился Андрей. — Надо вот кого захватить.

Корчмариха решила, что настало время прислужиться.

— Пан Глухарёв сюда заглядывает, — сказала она с некоторым смущением. — Очень любит пиво.

— Вот как? — вопросительно посмотрел Андрей на царевича. — Ему известно, что казаки уже на подходе?

Царевич, конечно, сразу прочитал мысли Андрея.

— Кастелян из московитов? — спросил царевич корчмариху.

Корчмариху опередил её муж Данило.

— Да! — сказал Данило, со стуком опуская на стол очередную кружку пива. — Иван Глухарёв.

Царевич тут же принял решение.

— Нет, — покачал он головою. — Воевать будем без обмана. И не только здесь. — Ещё немного подумал и добавил: — Лучше будет, друг мой Андрей, если отправим послание. Дадим за Яремаку выкуп. Кроме того, я увезу его за пределы Речи Посгюлитой. Следовательно, он не будет вредить польскому государству.

— Было бы хорошо, — ещё не очень уверенно отозвался Андрей.

Письмо сочинили тут же. После одобрения царевича Андрей переписал его начисто, а ротмистр Борша вызвался лично отвезти его житомирскому кастеляну.

Трудно было предположить, какой ответ привезёт Борша. В корчме о том гадали и так и сяк. Некоторые предполагали, что кастелян испугается наказания со стороны королевского правительства. Он будет опасаться гнева киевского воеводы князя Острожского.

Много чего говорили, а царевич только посмеивался, слушая песни слепого бандуриста и вводя в смущение глазевшую на него красавицу Галю. Он думал о чём-то своём, ещё более важном.

Ответа пришлось ждать не более часа.

Царевич с Андреем и Коринцом стояли как раз под дубом возле корчмы, когда вдруг послышалось оживление во дворе. Тут же раздался резкий топот конских копыт. У ворот корчмы остановился всадник в лёгком панцире и в медном шлеме. Мгновенно спешившись, он бодрым шагом направился прямо к царевичу, отыскав его взглядом.

— Государь! — остановился прибывший за несколько шагов от царевича. — Я Иван Глухарёв, кастелян житомирского замка! Я прошу вас взять меня в ваше войско. А что намерения мои самые серьёзные — так доказательством тому послужит вот что!

Он сделал знак — и прискакавшие с ним гусары тотчас подвели и поставили перед царевичем бледиого высокого человека с длинными свалявшимися волосами.

— Яремака! — закричал Коринед. — Брат! Это ты!

Вослед за Коринцом к бледному человеку бросился Андрей.

Да, то был Яремака. Он дышал воздухом свободы. Он смотрел на всех, но ещё ничего не понимал.

А Глухарёв приблизился к красному знамени, опустился на колени и приложился губами к двуглавому орлу.

— Мне говорили о царевиче, да я не верил, — признался он. — А теперь — вот он!

3

Андрей чувствовал себя на седьмом небе. Теперь он был рядом с побратимами.

Коринец повелевал запорожскими казаками. Конечно, под Житомиром, при «малеваной» корчме, их насчитывалось не столько, сколько ожидалось, но всё же... И предводительствовать сечевиками Коринцу предстояло вплоть до подхода сечевого товариства, которое обещал привести на помощь царевичу кошевой Ворона.

А Яремаке царевич поручил начальствовать надо всеми московитами, что пристали к войску в пределах Речи Посполитой. Их набиралось не меньше тысячи.

От Житомира до Фастова летели как на крыльях.

Яремака, самый лёгкий, истощённый сидением в житомирском подземелье, увлекал за собою всех.

Попадись, кажется, навстречу казаки князя Януша Острожского — сомнут их, следа не оставят.

Так думалось.

А в Фастове соединились три колонны царевичева войска. Все пришли без потерь. Войско князя Острожского тянулось по сторонам от главных шляхов, как бы просто приглядываясь, что ли.

Пришли казаки из Сечи. Под началом Коринца их насчитывалось уже более двух тысяч.

В Киев вступили с песнями. Киевляне смотрели на войско приветливо. Киевляне расспрашивали, что да как. Желали царевичу удачи.

И вот...

Гетман Мнишек, сидя верхом на баском коне, в окружении гусар, слушал донесения. Гетман уже не снимал с себя просторных доспехов. Освобождался от них только перед тем, как взойти на паром. Но так положено. В случае чего — в доспехах не выберешься.

Климура, гетманов секретарь, свесив рыжий ус на одну сторону, внимательно записывал.