М. С.

При последних словах она словно встрепенулась, и взглянула на собравшихся. Неприятен её полуоскал — полугримаса приоткрытый рот и сцепленный зубы. И смертельной мукой переполнен взгляд.

Мукой.

Болью.

И безысходностью.

Глава 5.

И вот М. С. стоит перед этой картиной. Несколько дней назад к ней явилась злая как миллион чертей в квадрате Софи. И устроила форменный скандал. Выяснилось, что вскоре должна состояться ежегодная выставка, первая при новой власти, а новые- старые чиновники от культуры запретили выставлять некоторые работы, в том числе и одну её на том основании, что они

' пропагандируют не передовые взгляды' . М. С. неплохо знает нравы творческой интеллигенции, и поэтому немедленно позвонила в министерство культуры и заявила министру следующее 'Произведению искусства нельзя выносить приговор. О нём можно только спорить. Если вы это не усвоите, то может встать вопрос о вашем соответствии занимаемой должности' .

Назавтра выставка открылась. И именно из-за картины Софи произошел форменный скандал. От М. С. потребовал закрытия выставки никто иной, как Гарбор. На следующий день к этому требованию присоединилась Бестия. А это уже серьёзно. Чем это Софи саму Бестию взбесила? Самое забавное, что того же стала требовать и парламентская оппозиция. И чем это Софи так им всем насолила? Они ведь друг друга буквально звериной ненавистью ненавидят. И вдруг такое единодушие откуда-то появилось.

Видимо, стоит взглянуть самой.

На следующий день рано утром она заехала в выставочный зал. Естественно, сразу открыли. И вот теперь М. С. стоит перед картиной. И думает.

Это триптих. Центральная часть привлекает к себе внимание. Изображена бегущая прямо на зрителя молодая женщина с ребёнком на руках. Её одежда порвана. Глаза наполнены нечеловеческим ужасом. А за спиной поднимался столб дыма. И видны какие-то развалины. И похоже, что женщина споткнулась на бегу и вот-вот упадёт. А подпись под картиной очень краткая и ёмкая — 966 год.

Но есть ещё и левая и правая сторона триптиха. Там изображены они — Чёрные Саргоновцы слева. Их противники — справа. Почти все — в профиль. Они словно смотрят друг на друга через центральную часть полотна.

И первой среди Чёрных стоит М. С., и рядом с ней Бестия, и Гарбор, и Кэрт и другие. И даже она сама, великая Софи Саргон, такой, какой была в те кровавые дни. Словно монументы стоят они. Несколько изменены пропорции тел, так чтобы все они казались гигантами. Сордар казался ростом лишь чуть выше М.С.. Только вовсе не добры эти гиганты. Блестят холодной сталью за их спинами штыки. Но холодны, надменны и одновременно буквально пропитаны ненавистью их лица. Не люди это. А чудовища, словно пришедшие из какого-то другого мира. Что им жизнь человека? Что им сам человек? Они ведь только смерть могут нести.

Ничуть не симпатичнее изображены и их враги. Только они стоят словно на невысокой трибуне, и видны внизу полотна каски и чёрные очки их гвардейцев. Только и вся разница. А так — те же не лица, а маски вырвавшихся из ада демонов. Лица чудовищ. Готовых пожрать друг друга. И ещё многих, слишком многих вокруг. В первую очередь тех, кто просто слаб, и не может ничего противопоставить этим чудовищным силам. А столб дыма на центральной части полотна начинался на левой половине. И заканчивался на правой. Намертво связывает все три части этот дым. Неотделимы они одна от другой.

М. С. могла понять, почему люди так взъелись на картину. Показали тебе, какой ты есть, и насколько ты страшен. Дали взглянуть в лицо зверю, таящемуся в тебе. И показали, что именно ты несёшь людям на деле, а не на словах. А смерть несёшь ты этим людям, тем, ради которых вроде бы и свершал дела. А может, ты убивал ради развлечения, как частенько убивает какой-нибудь не слишком крупный хищник? Какой-нибудь хорёк, просто для развлечения душащий птиц. Сам думай, кто ты есть! И не криви рот, если характеристика не понравилась.

Сама-то М. С. тоже выглядит таким же нечеловеком, как и все остальные. Стоит впереди, и все видят, среди демонов слева первое слово — её. Справа просто нет никого сравнимого с ней. Беснуется во взгляде огонь. Адский огонь, способный сжечь любого, попавшего под него. Или просто по неосторожности коснувшегося. М. С. здесь страшна. Но не ужаснее любого другого.

Но людей-то на картине всё равно только двое. Напуганная до смерти женщина. И её дитя. И если они упадут, то прямо по их телам бросятся друг на друга две стаи. Ибо напряжённое их внешнее спокойствие. Спокойствие хищника перед броском. Броском, который должен завершиться у чужого горла.