— Тянула она долго, матушка-настоятельница к ней и так, и эдак: прими, мол, богов в свое сердце. А та глазки опускает и лепечет: богов-то я принимаю, да только боюсь, что еще недостаточно чиста в помыслах. Однако, в итоге ей письмо пришло, она трое суток в келье прорыдала и согласилась.
«Вероятно, когда Максимилиан женился», — мелькнуло в голове.
— Но после-то она уже добропорядочно жила, как монахиня, — предположил я. — Все, кого я опрашивал, хорошо о ней отзывались.
— Так-то так, да только замечала я за ней... добренькой она все казаться пыталась, а глазами так и зыркает. В доверие к матери-настоятельнице втерлась, сыночком своим занималась, нет-нет да подсунет ему то сласть какую, то еще что. Вроде, все дети в нашем приюте живут, все материнской ласки желают, а она своего только привечала.
— Но это же ее сын, вы же понимаете...
— Понимаю. Но что-то в этом было... будто она считала себя и сына своего выше других жителей монастыря и выше сирот. И служанка еще эта ее вечно вокруг ошивалась...
— Вероятно, она была леди.
— Леди или крестьянки мы за стенами монастыря, а здесь — равные монахини, богам свои души и тела посвятившие.
Я вздохнул. Если это все претензии к матери Максимилиана, то...
— А за несколько дней до ее смерти, я видела ее с мужчиной на той стороне реки, — неожиданно продолжила монашка. — Из лордов был, как вы. Я в тот день возвращалась из города, куда меня отправили за умирающим ухаживать, решила срезать по лесу, и увидела. Сперва они просто говорили, и я посчитала, что в этом нет ничего предосудительного, мало ли людей приходят просить наставления. Но потом он как обхватил ее, к себе прижал да поцеловал. Я аж чуть не упала. И она сперва противилась, а потом обмякла и сама ответила. Ну, я тогда ушла тихонько, но после, уже в монастыре, ее встретила и сказала: «Кто клятву Богам данную преступает, тому не будет покоя ни на этом свете, ни на том. Мы поклялись свое тело посвятить служению и отказаться от любых мирских благ, поклялись, что не притронется к нам больше ни один мужчина», — она говорила убежденно и жестко. — И пригрозила рассказать обо всем настоятельнице. А через несколько дней она в воду кинулась.
Я задумчиво потер лоб. Неужели, это Максимилиан приезжал к своей прежней любовнице, неужели раскаялся? И та прежняя любовь и жесткие слова Парунии заставили ее все же убить себя?
Глава 129
Матильда
На курсы для камеристок записались всего восемь человек, хотя я рассчитывала на класс в два раза больше, продажи тоже не улучшились, новые продукты брали мало и редко, а старые, когда заказывали, приговаривали: «только чтобы как в прежней партии было, без всяких там экспериментов».
Мой план резко выйти на новый уровень продаж перед последним балом, потерпел крах, а время таяло.
Я старалась не унывать, посвятив себя полностью обучению камеристок. У нас были как общие занятия, на которых мы учились основным вещам: теории и практике использования косметики, уходу за кожей хозяйки, содержания инструментов в чистоте и тому подобному, так и занятия по более маленьким группам, на которых я демонстрировала отдельные приемы, подходящие по типажу их хозяйкам. Несколько практических занятий провела с участием самих хозяек: сперва я показывала, что нужно сделать и каким образом, потом девушки под нашим с Деймоном руководством демонстрировали, чему научились.
Деймона я походу дела тоже обучала, боясь, что после бала могу исчезнуть из этого мира, по возможности делилась знаниями и с дочерями, но не могу сказать, что они интересовались техническими деталями. Патрисия была для этого слишком ветрена, ей нравился результат макияжа, она могла вдохновенно рассказывать о том, как это здорово, как помогает правильно подобранная косметика — короче, из нее мог бы выйти хороший продажник, но ее ветренная натура не желала долго сидеть на одном месте, ей хотелось действовать, двигаться, танцевать. Засидевшись, она начинала злиться, становилась раздражительна, ей нужно было постоянно переключаться с одной задачи на другую, ни на чем не задерживаясь.
У Флоренс хорошо получалось с бухгалтерией, поставками и отгрузками, она мягко, но строго общалась с персоналом и поставщиками, проверяла все до последней циферки. В целом она была хорошим организатором, но художественный вкус, типажи лиц, цветокоррекция — это было ей не интересно. Она готова была слушать и тщательно вела конспект, но применять у нее не выходило, это было не ее.