Мадам Казанова

С угрюмым видом она показала мне остальную часть дома. В обшарпанном зале со скудной мебелью один лишь камин из желтого мрамора свидетельствовал о прежнем благополучии семьи. Темная, закопченная кухонька и убогая кладовая дали понять, что для меня наступают голодные дни. Тетя Летиция принялась разглагольствовать об ушедших счастливых временах, отметив, что ее дорогой супруг был замечательным добытчиком и кормильцем. Она вздохнула.

— А теперь у меня на руках восемь детей. И им никто не оставил наследства, как Поццо ди Борго. Вот почему я должна быть экономной… — Она резко повернулась ко мне и холодно продолжала: — У тебя будут кое-какие обязанности по дому. Там, во дворе, большой хлев. Ты будешь кормить и доить коз. И ухаживать за цыплятами и ослом. И еще будешь помогать мне на кухне — вместе с Паолиной. Мыть посуду, подметать и везде прибираться. В конце концов, мы ведь живем не ради удовольствия.

Я удержалась от непочтительного ответа. Лично я собиралась жить именно ради удовольствия. Глядя на тетю Летицию и ее поведение, можно было подумать, что она никогда не была молодой, никогда не любила и вообще не смеялась. У меня не было ни малейшего желания следовать ее примеру.

Между тем в зале появились мои кузены и кузины. Пока я знакомилась с ними по очереди, мне то и дело приходилось делать усилия, чтобы не рассмеяться. Дело в том, что по дороге в Аяччо Карло настолько точно описал каждого из них, что теперь мне казалось, будто я знаю их всех уже много лет. Луиджи — толстый, неуклюжий мальчик с вялыми, прикрытыми тяжелыми веками глазами — упорно грыз сухарь. Паолина со своими быстрыми и лукавыми глазками вела себя не по годам свободно. Двое младших — Мария-Антуанетта и Джироламо — были сильно перепачканными и очень шумными; они постоянно кричали друг на друга пронзительными голосами и дрались, катаясь по грязному полу.

Тетя Летиция отправила меня на кухню. Там она принялась раскладывать по тарелкам строго отмеренные и довольно скудные порции пищи к ужину: овечий сыр, яйца и хлеб; молоко и вино были разлиты в пузатые кувшины, при этом вино настолько щедро разбавлено водой, что приобрело бледно-розовый цвет и, соответственно, утратило всякий вкус и крепость.

Паолина помогла мне накрыть на стол. За ужином рядом со мной оказался Луиджи, который с такой скоростью накладывал себе пищу, что вскоре опустошил все тарелки вокруг. Спать я отправилась голодной.

Жизнь в доме семейства Бонапарт была мне не по душе. Здесь ложились спать одновременно с цыплятами и одновременно с ними просыпались по утрам. Раньше мне никогда не приходилось работать, а здесь я целый день скребла и стирала, готовила и подметала, кормила коз с цыплятами и чистила осла. И еще мне все время приходилось бороться с Луиджи, который постоянно торчал возле кухни и кладовой для провизии. При его ненасытном аппетите он таскал все, что только можно было съесть. Ежедневная борьба за пищу в этом доме напоминала какую-то тихую затяжную войну. Скромные порции еды с каждым днем не только не увеличивались, но даже еще больше сократились, когда в доме появился сводный брат тети Летиции — священник Джузеппе Феш. Впрочем, его ряса была, пожалуй, единственным, что делало его хоть сколько-нибудь похожим на настоящего священника. На лице у этого человека застыла хитрая, похотливая улыбка. При первой нашей встрече он взял обе мои руки в свои и, с явно мирским интересом глядя на лиф моего платья, сказал:

— Время после обручения — это время подготовки к замужеству…

Я и в самом деле собиралась подготовиться к замужеству, но по-своему. Я решила, что мне нужно как можно скорее соблазнить Карло. Ведь в первую брачную ночь он ни в коем случае не должен обнаружить, что я вовсе не так невинна, как ему казалось. Ни при каких обстоятельствах нельзя было допустить, чтобы он отправил меня обратно к матери. Вот почему надо было заставить его потерять голову, пережить момент слабости и хотя бы один-единственный раз забыться. В этом случае страсть окажется сильнее всех его сомнений.

Дом Карло располагался на той же самой улице, что и дом семьи Бонапарт, и мне было позволено посетить его в сопровождении тети Летиции. Эти два дома походили один на другой, как два яйца, за исключением того, что жилище Карло было чистым, ухоженным и обставленным прекрасной мебелью. При всем при этом дом моего жениха казался каким-то холодным и неуютным, и за порядком тут следил пожилой и чрезвычайно строгий мажордом. Вполне очевидно, что здесь нельзя было спокойно уединиться, и поэтому для осуществления задуманного требовалось подыскать другое, более подходящее место. Тетя Летиция между тем тоже стерегла меня не хуже, чем овчарка — стадо овец.