Маэстро, точите лопату!

— Продайте их нам! — просил заповедник. — Иначе они попадут к браконьерам. Заповеднику это смерть!

— Деньги на бочку! — сказал райпотребсоюз. — На бочку — и моторы у вас.

— А перечислением можно?

— Йох, даем за наличные.

Сунулись в банк. В наличных банк отказал. И все «Вихри» за наличный расчет ушли к браконьерам.)

Опустим картину заповедника с моря. Подойти близко к птицам мы все равно не сумели: слишком грохочет «ЗИД».

Опишем картину другую: мы встретили в море, под берегом, более сотни колхозных баркасов, шаланд и буксиров. Сознаемся, более ста — это было нетипичным явлением. Вообще их бывает всегда за четыреста, а в 1963 году — даже столько, что все лебеди и фламинго, вытесненные лодками с большого залива, погибли.

Что делали эти баркасы? Официально, планово, в самых что ни на есть заповедных, запретных водах они ставили сотни километров сетей. (В штормы птицы гибнут тут стаями.) Ставили сети и ловили рыбу уже не три месяца в году, по старинке, а девять месяцев, с февраля по ноябрь, волокушным способом, сдирая со дна, уничтожая ракушечный птичий корм.

И как вам будет угодно. Почтите за вольность осмысления, но у рыбаков, как у прочих береговых людей из четырех прилежащих районов, вокруг левого глаза было больше морщин, чем вокруг правого. От частых прицеливаний. Из ружья.

Этот грабеж с моря, организованный, укрупненно колхозный, невиданный по охвату, за давностью стал уже как бы законным.

Нет, скорее, скорее на землю! Оставим водопокрытую площадь!

Но неуклюжий, глубоко сидящий наш гроб садится на мель, рыбаки глумливо хлопают по своим резиновым животам, а бледный от ярости морской егерь Сейфулла Алекперов берется за шест. До берега придется идти на шестах.

* * *

Не будем призывать, как полагалось бы призывать: «К оружию!» Призовем осторожно: «К делу!» Откопаем несколько мелких фактов из имевших место отдельных явлений.

а) Следователь Лерикской прокуратуры Кашаев, уложив на землю старика егеря приемами самбо, дважды силой открывал шлагбаум и врывался в заповедник. За это ничего ему не было, как и всем подобным налетчикам.

б) Наоборот. Научный сотрудник Билал Бекташев, преследуя браконьеров, сделал предупредительный выстрел. Каким-то образом на суде было доказано, что дробь облетела убегающего грабителя спереди, «чем засорив ему глаз». Ясно, дроби в глазу не нашли. Так, краснота, воспаление. Но Билал Бекташев получил три года тюрьмы. Таково заниматься наукой. Тут уж не до герпето-, не до батрахофауны, а лишь бы голову сносить на плечах

в) В заповеднике было шесть тысяч гектаров лугов. На лугах гнездился турач и кормились стрепеты. Заповедник не косил здесь сено даже для своих лошадей. Сено закупали в брикетах.

Но Лерикский, Сальянский, Моссалинский и Кусарский районы год за годом грабили луга в черте заповедника. И получилось: из шести тысяч гектаров лугов сегодня едва набирается три. Тракторные косилки дают себя знать.

Что же суды, прокуроры в районах?

Вот один из десятков случаев: восемь колхозов, лерикских и кусарских, были пойманы в заповеднике на сенокосе. Заповедник передал дела в райсуды. Суды, как всегда, от дел отказались. Республиканский суд обязал: рассмотреть. А райсуды все равно отказались, спихнули вопрос в арбитраж.

Арбитраж, правду говоря, не погнушался. «Истец, — вызвал Госарбитраж. — Платите госпошлину, будем рассматривать дело. Два процента от исковой суммы, деньги вперед».

А откуда у заповедника семьсот наличных рублей?

И опять натянули нос Кзыл-Агачу. Двести семьдесят раз, по точному списку, натягивали и еще натянули.

А уж при таком отношении судей что не гулять! И:

а) Егеря Верахмета Дадашева перебрасывают связанным через седло, везут вниз головой и выкидывают в зарослях — пятьдесят километров от дома.

б) Двоих егерей в заказнике убивают.

в) От случая к случаю зверски избивают всех.

г) Строят скотные дворы вплотную к черте заповедника, воротами откровенно на заповедник.

Бедняга Сергей Ватолин, экскаваторщик экстра-класса! Он не занимался приписками, когда говорил, что роет за день семь метров глубокого охранного рва. Он-то рыл, а ночью под вой и хохот шакалов голубые лунные фигуры стекались ко рву, плели фашины из тамариска и бросали, бросали. К утру рва уже не было, 70 тысяч овец и коров шли в заповедник, и сотни голодных пастушеских собак уничтожали все живое в округе. В то же время упаси боже стрелять, составлять протокол, потому что:

а) Нусрат Халилов составил, а ночью трактор затащил в заповедник издохшего колхозного буйвола, кто-то из пастухов тут же выстрелил ему в голову, и Нусрат Халилов едва отсудился, едва не был подвергнут тяжелому штрафу за убийство колхозного тягла.

б) Алиев Гамид протокол составил, но заповедник беден, в заповеднике нет даже аптечки. Теперь Алиев Гамид лежит больной, и, что бы с ним ни случилось, в сельских аптеках лекарства для него не дадут. И пока он стонет в приступе малярии, на его участке белым днем вырубают заросли тамариска и вывозят на топливо в села. А поскольку в республике популярен певец Муслим Магомаев, все пойманные называются его именем.