Мафия и власть

Синий сделал шаг, заходя справа и норовя отрезать Абрамова от лестницы. Все четверо бритоголовых уже поднялись на ноги и медленно надвигались на майора — один заходил слева, а трое наступали в лоб.

— Ты давно с параши слез, гнида лагерная? — не повышая голоса, обратился Абрамов к синему субъекту. — Пора тебя обратно в петушиный угол отправить, чтоб тебе там геморрой подлечили…

— Ах ты падло! — заскрипел зубами синий. — За базар ответишь!

И он выбросил в сторону майора руку с заточенной отверткой, однако майор перехватил его руку в воздухе и мощным броском швырнул тщедушное тело уголовника под ноги трем парням, двинувшимся вперед. Те на мгновение замешкались, а майор шагнул навстречу четвертому, заходившему слева, легко ушел от его выпада и нанес ответный удар кастетом по ребрам. От боли тот присел и застонал, но следующий удар раздробил ему челюсть и свалил его на бетонное покрытие площадки. Трое качков бросились на Абрамова, но помешали друг другу, а он, сделав вид, будто отступает, вдруг шагнул вперед и ловким пинком разбил переднему коленную чашечку опорной ноги. Потеряв равновесие, тот со всего размаху грохнулся на бетон и на миг лишился чувств. Такое развитие событий сбило с парней первоначальный задор, и они в нерешительности затоптались перед Абрамовым, застывшим в расслабленной позе. Внезапно майор сделал выпад, и качки шарахнулись назад. При этом один чуть не затоптал синего, который как раз в этот момент начал подниматься на ноги. Майор тут же воспользовался этим и мощной подсечкой сбил с ног потерявшего равновесие противника — тому показалось, будто его ударили по ногам бревном. Падая, парень ударился боком о железное ограждение площадки и закорчился на бетоне от боли. Последний качок с криком отчаяния очертя голову бросился в атаку, но майор почти не смотрел на него — он больше опасался татуированного уголовника, который, пригибаясь, крался вперед с заточкой в руке. Абрамов увернулся и отскочил назад в самый последний момент — кулак молодого бандита по касательной весьма болезненно проехался по его скуле, зато тело качка прикрыло майора от смертоносной заточки. Слегка отстранившись, Абрамов нанес парню удар кастетом под ложечку, и тот согнулся, ловя ртом воздух — даже развитой брюшной пресс не помог ему сдержать удар. Апперкот левой заставил юного бандита на миг распрямиться и затем плашмя грохнуться наземь. Синий сделал выпад заточкой, но майор отклонил назад корпус, словно тореадор, уходящий от атаки быка, схватил как клещами повисшую на миг в пространстве руку противника и одним коротким движением безжалостно сломал ее, словно сухую палку. Раздался громкий хруст, и Абрамов выпустил противника из объятий. Тот остался стоять, слегка ссутулившись и баюкая сломанную руку здоровой рукой. При этом из глаз его катились слезы, а изо рта непрерывно сыпались грязные ругательства вперемешку с угрозами.

— Печень проколю, сука, глаза вырву… — бормотал бандит. В это время в дверном проеме появился майор Лебедев, поигрывавший своей любимой дубинкой. Взбежав по ступенькам на площадку, он некоторое время с любопытством прислушивался к словоизвержению бандита, а потом нанес ему неожиданный удар дубинкой по голове. Синий осекся на полуслове, с недоумением посмотрел на Лебедева и, неловко повернувшись, повалился на тело своего юного дружка, нокаутированного Абрамовым.

— Что ж ты меня не дождался? — упрекнул друга Лебедев.

— Надоело ждать — уж больно долго ты шел, — ответил упреком Абрамов.

— Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается, — расхаживая по площадке, сказал Лебедев и вдруг пнул в голову парня с разбитым коленом, который попытался было встать на четвереньки. Тот мгновенно плюхнулся на живот, разбросав руки и ноги, и затих.

— Ты потише, еще убьешь, — предупредил его Абрамов. — Куда его девать потом?

— Да не переживай, — ответил Лебедев, — я осторожно. А неплохо бы их всех тут кончить. У, мразь, ненавижу!

— Н-да… А ведь совсем пацаны еще, — произнес удрученно Абрамов.

— Ты моли бога, чтобы твои дети этим пацанам не попались на узенькой дорожке, — оборвал его Лебедев. — Ладно, что с ними делать будем?

— Ну не валить же, — невесело усмехнулся Абрамов. — Подождем, пока очухаются, ввалим еще, чтоб месяца два лечились, и отпустим на все четыре стороны. А потом будем сидеть здесь и прикрывать позицию.