Мафия и власть

Лебедев подошел к ограждению и всмотрелся вдаль. Среди моря раскаленных солнцем крыш между уступами зданий имелся проем, в конце которого виднелся уже хорошо знакомый майору особняк, ухоженный, как игрушка, возле которого на стоянке блестели разноцветной эмалью ряды дорогих иномарок. У ворот, через которые автомобили въезжали на огороженный участок, и у дверей особняка виднелись фигуры охранников. Пока Лебедев наблюдал за будущим «объектом», к крыльцу особняка подали автомобиль. Двери открылись, и какой-то человек в окружении охраны спустился по ступенькам и, не задерживаясь, нырнул в салон лимузина через услужливо открытую заднюю дверь. Лебедев, подойдя к Абрамову, заметил вполголоса, чтобы его не услышал, придя в себя, какой-ни- будь бандит:

— А шустро он в машину вскочил. Похоже, стрелку долго придется здесь лежать и ждать удобного момента.

— А сколько бы ни пришлось, нам все равно надо сидеть здесь и прикрывать его, — сказал Абрамов. — Ну где там Фарид? Пора поднимать эту погань.

На середину банкетного зала «Фиалки» медленными шагами вышел не кто иной, как бригадир Николай Радченко. Колян почти не изменился — короткие светлые волосы были, как всегда, аккуратно причесаны, на щеках алел румянец, а на губах играла хорошо знакомая многим из присутствовавших зловещая улыбка. Однако лицо его стало как-то жестче, а в глазах затаилось странное выражение — словно он на миг заглянул в бездну. В правой руке, дулом к земле, Колян держал автомат. Позади него в дверном проеме появились фигуры его подручных. Они бесшумно проскользнули в зал и заняли позиции таким образом, чтобы держать под прицелом всех, кто сидел за столиками, а также вход. Рекс устроился на месте бармена и со стуком установил на стойке бара сошки ручного пулемета.

— Здорово, пацаны, — дружелюбно произнес Колян. — Что смотрите? Не ждали?

В зале висела гнетущая тишина. Пацаны никак не могли оправиться от растерянности — слишком резким был переход от веселого базара к нежданному явлению «покойного» бригадира.

— Ну, так и будем молчать? — спросил Колян. — Здорово, говорю!

— Здорово, Колян, — откашлявшись, сухо произнес Репа, тотчас с дрожью вспомнив о своих московских игрищах с Коляновой супругой. — А волына тебе зачем? Здесь все свои.

— Чьи — «свои»? — резко спросил Колян. — Мои или Федьки Угрюмого?

Репа замялся. Прямо сказать, что бригада его отвергает, он не решался: хотя автомат и был направлен дулом в пол, но Репа прекрасно знал, как быстро Колян может его вскинуть и открыть огонь. Начать вилять хвостом и позориться на глазах у всех Репе тоже не хотелось. Положение было затруднительным, но тут Репа краем глаза заметил, что сидевший рядом с ним Хлам незаметно вытащил из-за ремня пистолет Стечкина. Хламу были и карты в руки. Его задача облегчалась тем, что за возвышавшейся на столе батареей бутылок Колян не видел его рук. Дождавшись, пока пистолет перекочует к Хламу на колени и тот снимет его с предохранителя, Репа произнес:

— Колян, мы перед тобой ничем не замараны. Все, кто приехал из Москвы, считали, что ты погиб. Я и сам так думал. И Федор тоже так думал…

Репа решил потянуть время за разговорами, чтобы тем временем братва успела потихоньку вооружиться. Потом можно будет наставить на Коляна стволы и заставить его разойтись без стрельбы. Конечно, преимущество в огневой мощи здесь на его стороне, пулемет на стойке — это не шутки, но если Коляна пристрелят, какой ему прок будет от того, что пулемет искрошит в зале кучу народу? Репа не учитывал одного — что Колян далеко не всегда мыслил логически. А когда Колян имел к кому-то личные счеты, то стремление отомстить затмевало для него все остальные соображения. С минувшей ночи к Репе он такие счеты имел, и дело было вовсе не в том, что Репа согласился признать бригадиром Угрюмого.

— А ты знаешь, Репчик, что жена моя Надежда умерла этой ночью? Вместе с Федькой умерла, ебарем своим? — промурлыкал Колян, И автомат угрожающе закачался в его руке. — Вижу, знаешь. А знаешь ли ты, что она мне сказала перед смертью, когда я спросил ее, кто у нее был из мужиков, кроме меня и Федьки? Сказала, что, дескать, с Репой трахалась на московской даче. С тем самым Репой, которому я ее доверил.

После этих слов, произнесенных во всеуслышание, Репа уже не сомневался, что Колян будет стрелять. В глазах бригадира вновь промелькнуло уже замеченное Репой странное, пугающее выражение. И в этой накаленной атмосфере какой-то идиот вздумал открывать шампанское — все вздрогнули от внезапно раздавшегося хлопка. Однако уже в следующую секунду Репа понял, что хлопнула не пробка, а пистолет с глушителем. Голова Хлама мотнулась в сторону, липкие темные брызги влепились в стену и поползли по ней вниз, а пуля, прошедшая навылет, со звоном угодила в витую стойку чугунного напольного подсвечника и, отскочив, разбила бутылку виски на соседнем столике. Воцарилась тишина — слышалось только, как журчит струйка виски, стекая со стола на пол. Обернувшись, бандиты увидели Рекса, стоявшего возле двери с пистолетом в руке.