Маг и его кошка

Я открываю рот, чтобы задать этот вопрос, но говорю совсем другое.

– Прекрати немедленно! Сядь! – даже не говорю – рявкаю. Да таким приказным и властным тоном, что сама себе удивляюсь. Не ожидала от себя такого. А еще меньше ожидала, что маг послушается.

Ну а что еще делать, если он собирается встать?

А дальше я как будто разделяюсь на две Франчески. Одна действует, а вторая наблюдает за ней в безмолвном удивлении.

– В этом доме есть бинты?

– Все есть на втором этаже, в лаборатории. Я как раз туда собирался, когда вы начали играть в бравого командира центурии, – он снова порывается встать.

– Да сядь же, – мне приходится пихнуть его обратно на диван. – Не усложняй мне работу! Где именно в лаборатории?

– Ты не найдешь.

– Найду. Ну?

– Третий шкаф от двери… или второй. Не помню точно. Верхняя полка.

Выслушав объяснения, я бегу вниз по лестнице. Маг, верно, считает меня совсем за идиотку, потому что я без труда нахожу все нужное – спиртовые настойки, мази, чистые бинты, иглы и нитки для сшивания раны. Складываю все в медный таз и снова бегом возвращаюсь наверх.

Элвин все так же сидит, зажимая рану. При виде меня ухмыляется и бормочет что-то о квартерианском милосердии, но я слишком занята, чтобы вникать в его остроты.

Сметаю со стола наваленные бумаги и безделушки.

– Сеньорита, вы решили уничтожить мою комнату?

Но та, другая Фран, которая сейчас действует, совсем не обижается на слова мага. По правде сказать, она их едва замечает, вся поглощенная куда более важной задачей. Я выкладываю на столе лекарства и сую под нос магу таз:

– Воды!

Таз наполняется теплой водой.

– Повернись!

– Леди, я вас боюсь, – его голос дрожит от сдерживаемого смеха. – Кто вы такая и что сделали с моей кошкой?

– Не смейся, – укоризненно говорю я, смачивая рану и отлепляя пропитанные кровью лохмотья. – Так крови больше.

– Не буду, – соглашается он. – Так еще и больнее.

Вода в тазу быстро становится розовой, потом красной.

– Вон тот пузырек из темного стекла, – указывает маг.

Я послушно откупориваю бутылочку. В нос шибает резкий запах спирта и трав.

Пока я обрабатываю рану, Элвин шипит и ругается сквозь зубы. Потом командует:

– Банка с синей крышкой.

Внутри густая, пахнущая травами субстанция.

– Это что? – с подозрением спрашиваю я. У нашего медика в Кастелло ди Нава никогда не видела ничего подобного.

– То, чем вы мне сейчас смажете рану. Перед тем, как забинтовать.

Я фыркаю, но подчиняюсь. Не хочет объяснять – и не надо. Ему же хуже, если я что-то сделаю неправильно.

Мазь очень жирная, темно-зеленого цвета. Покрытая ею рана выглядит жутковато, но кровотечение разом прекращается. Я вставляю нитку в иглу, но маг качает головой:

– Не надо.

– Заживать будет дольше. И шрам останется.

– Шрама не останется, а заживать будет до прихода Джаниса, чтобы ему сдохнуть, но не раньше, чем он вернется домой.

– При чем здесь Джанис?

Вместо ответа Элвин кивает на бинты:

– Займитесь перевязкой, леди. Раз уж вызвались играть в доктора.

Я вспыхиваю от гнева. Ну конечно, отвечать на мои вопросы совсем не обязательно. Можно просто шпынять меня и раздавать указания.

– Кажется, вы и сами неплохо справитесь.

Он улыбается:

– Справлюсь. Но вы своими нежными ручками сделаете это лучше. Давайте, Франческа! Я в вас верю.

Его слова будят во мне глухое возмущение. Я отступаю, на всякий случай пряча руки за спиной, и мотаю головой.

Теперь, когда из раны больше не хлещет кровь при каждом выдохе, я вообще не понимаю, что на меня нашло. Что я делаю наедине с полуобнаженным мужчиной и зачем вызвалась «играть в доктора»? Испугалась, что он умрет? Разве не об этом я молилась совсем недавно?

Только что, минуту назад, он был просто страдающим от раны человеком, которому нужна моя помощь, но стоило начать думать о нем как о мужчине, и в голову полезла тысяча мыслей – в основном глупых и стыдных. Например, про то, что он идеально сложен – широкие плечи, по которым хочется провести рукой, стройная талия, прорисованные мышцы на груди и животе с тонкой сеткой старых шрамов. Белые, они почти не заметны на светлой коже…

Смешно: мне по-прежнему до тошноты отвратительна мысль о сексе, но нравится смотреть на Элвина.

…Потому, что он – красивый, и пусть я привыкла ценить в людях прежде всего душу, телесная красота тоже важна…

И совсем уже не к месту вспоминаются наши поцелуи. Вкус его губ, горячие объятия…

Ужасно! Как я могу думать о таком? После всего, что он со мной сделал?

Стыдно. Просто невыносимо стыдно, чувствую, как краснею густо-густо, хочется просто сгореть на месте. Хвала всем богам, маг не может прочесть мои мысли!

– Ну, как хотите. Все равно спасибо за помощь, – он берется нарезать бинт, а я веду себя как полная дурочка, потому что от теплоты в его голосе и этого «спасибо» снова таю и бросаюсь помогать. – О, женщины, – бормочет он, прикрыв глаза.

– Так при чем здесь Джанис? – спрашиваю я, чтобы отвлечься от непристойных мыслей.

– Он разбирается в магии жизни.

– А вы?

– А я – нет. Не дано.

– Но я помню… – Воспоминание добавляет смущения, а я и без того чувствую себя ужасно неловко. – Тогда, в Анварии… вы меня лечили.