Читаем Маг в законе полностью

Маг в законе

— Вряд ли, батюшка. Данька Алый — он выше Десятки и не поднялся бы, останься жив. А перед ним…

— Тебе б, Дуфуня, архивы уголовные полистать… Знаешь, что, к примеру, Валеты козырные сорок лет назад творили? А пятьдесят? А в начале прошлого века? Сейчас такое не всякому Королю под силу! Мельчает порода мажья, уходит сила водой в песок. Станут иные люди через Договор ремеслам-искусствам учиться — конец людям! В дикость скатимся! Теперь понял?

— Понял, — с трудом выдавил ты.

Ох, боже ж ты мой! — смог наконец представить. Неприглядное зрелище выходило, глаза б не видели. Не Божий промысел, никак не Божий. Вот только…

И не заметил, как вслух заговорил.

— Так может, не маги виновны, отец Георгий? Не сила мажья, не «эфирные воздействия» — а сам Договор? Может, в нем грех? Хоть и не кровью подписываем, душу не закладываем — а на огне адском все одно скрепляем? Потому стоять старшему Козырю за левым плечом крестника — до окончания Договора? Глядишь, если бы маги учеников своих по-другому учили, как обычные люди друг дружку — и греха бы в том не было?

Отец Георгий ошарашенно уставился на тебя. Хотел что-то сказать — но ты, забыв на миг про епархиального обер-старца, полез на полку за Библией, раскрыл, непослушными пальцами принялся листать шуршащие страницы.

— Вот… сейчас, сейчас найду… Ведь и Христос чудеса творил! Тысячи пятью хлебами кормил, воду — в вино… Лазаря воскресил! Сейчас бы его мигом: трупарь, некромант! — и в петлю!

— А тогда — на крест, — ровный голос отца Георгия окатил тебя ведром ледяной воды. — Ты, Дуфуня, и сам не знаешь, в какие язвы персты вложил. Над этим вопросом лучшие богословы не первую сотню лет головы ломают. Одни ересь говорят, как ты: магом был Иисус, великим магом — за то и пострадал! Когда судили Его властью светской и духовной, когда на Голгофу отправляли — это первый суд над магом был, первая казнь за «эфирное воздействие». А значит — ничего в ворожбе богопротивного нет, раз и сам Сын Божий…

Отец Георгий не договорил, торопливо перекрестился.

— Опять же, святые чудеса творили…

— Вот! — не удержался ты. — Ну, Господь, я понимаю… все в Его власти, не нам судить деяния Его!.. Но святые-то — люди!

— Все верно, сын мой, люди они были. Оттого и возражают еретикам богословы-ортодоксы: творились чудеса именем Божьим и во славу Его. Маг же творит эфирное воздействие от своего имени, сугубо корысти ради. Хоть своей, хоть чужой — но кто-то, так или иначе, выгоду мирскую от его волшебств имеет. Святые от чудес пользы личной не имели. Потому и было это — чудо Господне; а мажья работа — ворожба мерзкая, богопротивная, от дьявола идущая. Тут Православная церковь, как сие ни удивительно, полностью сходится и с католиками, и даже с авраамитами: последним всякая ворожба запрещена строжайше, поскольку искажает замысел Творца. О магометанах я и не говорю — Магомет чудес не творил, ему их после чернь приписала…

Сказано, как отрезано. Не тебе, ром новообращенный, бибахтало мануш,[30] с мудрыми богословами тягаться! Верой, разумом, рылом не вышел, баро!

— А вот слова твои про Договор… — священник говорил раздумчиво, словно ты давно ушел восвояси. — Что в нем самом грех, а не в ворожбе… ты, небось, и сам не понял, что сказал-то! Сколь лет я над этим бьюсь, сомнениями мучаюсь, истину найти хочу — а о таком не думал! И ни у кого из богословов, ни в одном трактате о магии не встречал! Ты даже не понимаешь…

— А вы, отец Георгий, понимаете?.. Добрый вечер, отцы-схимники!

* * *

Чуть насмешливая полуулыбка. Лукавый блеск зеленых глаз сквозь паутину вуалетки, приспущенную с модной шляпки. Строгий, темно-серый костюм в английском стиле — ай, постарался умелый портной Яшка Шмаровозник, нарочно для поздней беременности шил-кроил! Вроде бы и пузо огурцом, а жакет даже притален слегка, и юбка складками шелестит, кокетничает. Никогда не скажешь, что на восьмом месяце баба! Опять же: черный лак туфелек с изящными серебряными застежками-мотыльками…

Большая барыня в гости зашла!

…В дверях стояла, войдя неслышно (действительно неслышно, в отличии от вахмистра Федотыча), несмотря на звонкие каблучки, твоя крестница.

Акулька-Акулина.

Нет. Теперь — Сохатина Александра Филатовна, в девичестве Вишневская, представительница Малороссийского отделения Всемирного Общества защиты животных в Харьковской губернии, студентка подготовительного отделения Харьковского ветеринарного института.

«Атеистка рыжая, бесстыжая», — добавил ты про себя.

И мимо воли улыбнулся.

При этом почувствовав, казалось бы, совершенно неуместную, отцовскую гордость.