Магеллан. Великие открытия позднего Средневековья

Сохранившиеся документы о его торговой активности в Индии начинаются только с октября 1510 года, когда он описывает себя как «человека, ведущего торговлю в этом городе [Кочине] с купцами, которым ссужает средства под законный интерес по обоюдному согласию и они, как правило, соглашаются выплатить ему половину доходов от заключенной сделки по ставке 10 процентов в год»[136]. Маловероятно, что первые четыре-пять лет в Индийском океане он отказывался от доступных коммерческих перспектив: слуги португальского короля вполне могли вести торговлю, никак себя не обесчестив. Записи о торговых делах сохранились в составе судебного иска, который он подал в Кочине и Лиссабоне, требуя компенсацию за инвестиции в два груза перца, один из которых он лично сопровождал в Португалию. Трудно удержаться от соображения, что именно этот груз и стал причиной его возвращения домой в 1510 году. В любом случае вскоре после отъезда Алмейды в 1510 году Магеллан сел в Кочине на корабль до Португалии. Он потерпел кораблекрушение у берегов Мальдивских островов.

Согласно одной из самых известных легенд о Магеллане, он принял командование тонущим кораблем, отправив в Каннанор на спасательной шлюпке всех остальных офицеров и дворян, что были на борту. Заручившись обещанием отъезжающих как можно быстрее прислать помощь, он остался на мальдивском мелководье, чтобы успокоить страхи простых матросов, которые считали себя брошенными[137]. Он раздавал пайки и утихомиривал возможные бунты с равным успехом на протяжении нескольких недель, пока не подоспела помощь. Эта история непроверяема, но не невозможна, поскольку Жуан де Барруш – летописец, чья враждебность к Магеллану будет все более очевидна на страницах этой книги, – ее подтверждает. «Если бы только, – отмечал он, – Магеллан проявил такую же верность своему королю и отечеству»[138]

. Судя по всему, после катастрофы Магеллан одумался, вернулся к исполнению долга, примирился с новым губернатором и дал ему обязательство вернуться к военной службе. С Мальдивских островов он отплыл не домой, а в Индию: вполне возможно, что потеря груза, в который он вложил и капитал, и все надежды, просто не оставила ему выбора. Тот факт, что губернатор в сентябре 1510 года, прямо перед грядущей новой кампанией, подарил ему подержанную военную экипировку, позволяет предположить, что в кораблекрушении Магеллан потерял свою[139].

В следующем месяце он участвовал в совещании, которое губернатор созвал по поводу предложения о захвате порта на Малабарском берегу. Кочин и Каннанор служили полезными убежищами для португальского флота и моряков, но предпочтительнее было иметь крепость под полным португальским контролем. Целью стал город Гоа. Причины не совсем понятны, но защищать крепость было сложнее, чем Каликут, где Албукерке был отражен и ранен, а естественные преимущества для потенциального создания аванпоста мирового значения были примерно теми же. Первое нападение провалилось, но атакующие, судя по всему, остались довольны увиденным. Гоа выглядел как спелый плод – только срывай. И сам город, и прилегающие территории за предыдущие полвека четыре раза переходили от одного правителя к другому, причем те становились все более жадными. Налоги, которые в основном платили индуистские подданные исламским владыкам, были непомерны и взимались прямо с продуктов крестьянского труда. Часто проводились экспроприации земель в пользу тюркских воинов на службе местных султанов[140]. Большая часть населения, скорее всего, не возражала бы против очередной смены режима. В результате Албукерке «призвал на службу всех – от местных танцовщиц и музыкантов до боевых слонов и наемников», а индуисты позаботились, чтобы отрезать мусульманам на суше пути для отступления и прибытия помощи[141]

.

Магеллан не упоминался в депешах: его имя отсутствует среди имен тех дворян, которых Албукерке отдельно выделял в своих отчетах португальской короне. На совете, состоявшемся перед кампанией, он выступил против мнения губернатора, но при поддержке большинства капитанов, считая, что торговые корабли нужно исключить из состава военного флота, чтобы не мешать коммерции. Возможно, дело было в том, что на кону стояли и его деньги[142]. Губернатору пришлось прислушаться к совету офицеров, но вряд ли он запомнил с лучшей стороны тех, кто его дал.

Успех кампании преобразил перспективы португальцев. Для Томе Пиреша, главного аптекаря Португальской империи, государство Гоа было или стало «самым важным царством в Индии». Его завоевание свидетельствовало о том, что Бог готовит решающий удар по исламу в преддверии конца света[143].