Магическая академия куртизанок

После того, что произошло, стражники вывезли осужденную из дворца прямо в клетке. Укрытая плотной тканью, я лишь могла прислушиваться. Город жил обычной жизнью: люди смеялись, делились новостями, и мало кто думал, что в крытой повозке везут бывшую дею навстречу страшной участи. Злость заструилась по венам, разжигая ярость, прогоняя страх, и я схватилась за нее. Ярость помогала не опустить головы, не сдаться, не пасть еще ниже…

Встряхнув давно уже испорченной прической, зло проговорила:

— Вы не заставите меня, дей Белен! Я никогда не подчинюсь. Не стану куртизанкой, что бы вы ни предприняли. Лучше убью себя и сохраню честь семьи!

Под конец тирады опустила напряженные руки и, сжав кулаки, сорвалась на крик. Дей замер на мгновение, алые глаза его потемнели, но через секунду усмехнулся. Скрестив руки, положил ногу на ногу и, покачивая ею, произнес с обманчивой мягкостью:

— Убьешь себя? Как же быть? Я пообещал твоему отцу две вещи. Первое — ты будешь жить.

Когда дей заговорил о моем отце, сердце сжалось от боли и обиды. Вспомнила сгорбленную спину и потерянный взгляд, стало горько, на ресницах вновь задрожали слезы. Вся решимость развеялась, как дым. Не смогла сдержаться и жадно спросила:

— А вторая?

Дей резко поднялся и приблизился. Я с ужасом уставилась в его глаза, в которых закручивалось багровое пламя. Адор схватил меня за подбородок и прошипел:

— Что не буду обижать тебя. — Скривился и с издевкой уточнил: — Но как быть, если эти два обещания противоречат друг другу? Что выбрать? Обидеть или позволить тебе убить себя?

Я со страхом смотрела на его бледные щеки, плотно сжатые губы, подрагивающие от рваного дыхания ноздри. За что он так со мной? Неужели одна маленькая шалость так его взбесила? Но даже если так… он уже отомстил. Или нет? Хочет дойти до конца? Унизить меня, растоптать, стереть мою волю? Сжала челюсти так, что скрипнули зубы и процедила:

— Позвольте мне умереть, дей. Если вы… — с трудом выдавила, — благородный! Хоть когда-то были таким? Убейте меня или хотя бы дайте кинжал и отвернитесь.

Он сощурился, пристально всматриваясь в мое лицо. Потом вздохнул и, отпустив подбородок, холодно хмыкнул. Отступив на шаг, выхватил кинжал из золоченых ножен и вложил мне в ладонь:

— Отворачиваться не буду.

Я посмотрела на острие и гулко сглотнула, рука затряслась, и чтобы не выронить оружие, лихорадочно сжала пальцы. Судорожно втянула воздух и замахнулась: как же воткнуть в себя лезвие так, чтобы гарантированно умереть? Было страшно. Я боялась боли… но еще больше боялась, что не смогу ударить. Растерянно смотрела на сверкающее острие и собиралась с духом. Дей Белен тихо проговорил:

— Все хотят жить, как ни странно. Даже те, кто кричит о желании умереть, не спешат пересечь эту грань. — Скривился и, словно любуясь моей нерешительностью, обошел меня. — В итоге за очень редкими исключениями, человек делает правильный выбор. Даже самая ужасная судьба лучше, чем неизвестное ничто…

Я тяжело дышала и неотрывно смотрела на кинжал: я такая? Выберу унижение, позор и презрение? Внутри похолодело, виски заныли, во рту пересохло. Ну уж нет! С силой втянув воздух, замахнулась и, зажмурившись, попыталась ударить себя кинжалом, но рука остановилась, зажатая в тисках жестких пальцев Адора.

Губы мои затряслись, по щекам поползли крупные капли. Глотая их соль, прошептала:

— Вы же позволили… Пожалуйста… Отпустите…

Он вырвал кинжал из моей руки и раздраженно произнес:

— Я дал выбор, но ты выбрала неправильно.

Я слабо опустилась на колени и, посмотрев на него снизу вверх, горько проговорила:

— Какой же это выбор? Вы дали кинжал, но не хотели, чтобы я им воспользовалась. Это иллюзия выбора… Зачем вы так со мной?

Дей Белен опустился на одно колено и, опершись на него локтем, снова посмотрел в мои глаза и жестко произнес:

— Потому что я не хотел делать вот так!

Протянул руку и сжал мое плечо, скрывая ладонью стигму с изображением кровавой розы. В этот миг мироздание взорвалось такой болью, что я растворилась в ней. Ослепла, оглохла, утратила все чувства и ориентиры. Меня просто не стало, превратилась в испепеляющую муку. Каждая клеточка кричала, стенала и молила о пощаде. Смертельная агония, бесконечно черная бездонно глубокая, с резью алых кровавых всполохов, выжигала душу, разрывала сердце снова и снова. И снова…

А потом все внезапно закончилось, и я рухнула на ковер. Перед глазами прыгали тошнотворные цветные пятна, плыл мутный склизкий туман. Щека ощущала колючий ворс, взгляд с трудом сфокусировался на сапоге дея, плечо все еще хранило тепло его ладони, стигма горела так, словно ее только что выжгли. Я слабо застонала, из глаз полились слезы.

— Ты не будешь убивать себя. — Голос Адора Белена прозвучал и снаружи, и внутри, пронизывал насквозь, словно тысячи игл, и каждая клеточка тела отзывалась эхом той боли, которую мне только что пришлось пережить. — При каждой попытке навредить себе ты будешь испытывать то, что было сейчас.