Магическая Прага

В воскресенье, в полдень, императорские войска, под руководством фанатика брата-кармелита Доминика Иисуса Марии, пробили левый фланг чешского войска – конные эскадроны графа Турна. Сначала “еретикам” удавалось сдерживать натиск врага, но вскоре, после того как императорское войско получило подкрепление, они были вынуждены отступить. В мгновение ока переполох, начатый отступающей конницей, передался всем отрядам, и тщетными оказались усилия юного сына Анхальта, которому вместе со своим отрядом ненадолго удалось проникнуть в ряды противника. Все войско, один полк за другим, распалось под ударами армии католиков, воодушевленной первыми успехами. Это было не просто отступление: побросав оружие, чехи врассыпную, перепрыгивая через препятствия, пустились в бегство, началась давка. Венгерская конница быстро освободила поле перед лицом польских казаков, которые скакали с вожжами в зубах. Только отряд моравских пехотинцев держался до конца, но и он был уничтожен. В два часа дня битва была завершена.

Заметив, что все попытки угомонить разогнанных и напуганных солдат не дают никаких результатов, принц Анхальтский вернулся в Прагу вместе с конным взводом. С трудом пробравшись сквозь нагромождения повозок перед Страговскими воротами, он понесся к Пражскому Граду и напал на короля Фридриха, который вместе с конницей своей охраны мчался в зону боевых действий. Задержавшись на обеде в честь британского посла, он не успел к началу военных действий. Прага кишела вооруженными людьми и была готова защищаться. Но на рассвете 9-го числа “зимний король” отправился в Силезию с придворными и семьей, и уже в полдень протестанты безоговорочно капитулировали перед Бюкуа и Максимилианом.

В то время как в Вене служили священные благодарственные мессы и клеймили “еретиков”, в Праге специальный трибунал под председательством Карла фон Лихтенштейна приговорил к казни двадцать семь представителей дворянства, которые, уповая на милосердие, не спаслись бегством за границу. Чтобы вознаградить хорошо сослуживших свою службу офицеров, Фердинанд II конфисковал имущество беглых или погибших, а также казненных мятежников, а после фарса в виде “всеобщего прощения” еще и у всех тех, кто оказывал содействие “зимнему королю”. Так, группа алчных спекулянтов, карьеристов и негодяев[969]

из разных мест – такие как Бюкуа, Лихтенштейн, Валленштейн и Маррадас – собрала в своих руках невероятные богатства. Желая с помощью угроз и виселиц обратить всю страну в католическую веру, Фердинанд II начал преследовать лютеран, утраквистов и евангелистов, лишая их всяческих прав и изгоняя из чешских земель их священников и проповедников, а также отдал в руки иезуитов школы, университеты и цензурирование книг.

Тысячи буржуа, дворян, ремесленников и деятелей культуры (среди прочих и Ян Амос Коменский) эмигрировали, продолжая бороться еще в течение нескольких десятилетий из-за рубежа, замышляя заговоры, поставляя оружие, поступая служить в ряды шведских, саксонских и прочих войск, сражавшихся против Габсбургов. В войсках Густава Адольфа, на которого возлагались большие надежды, были целые отряды чешских изгнанников. Пока оставшаяся на родине католическая знать онемечивалась, приближаясь все больше к Венскому двору, обнищавшие и угнетенные крестьяне еще долгие годы оставались верны евангелистским традициям. В деревнях многие продолжали исповедовать “ересь”, подкрепляя свою веру чтением древних священных книг, которые прятали от глаз иезуитских миссионеров.

После битвы на Белой горе и до окончания Тридцатилетней войны (1648 г.) еще немало различных войск истоптало чешские земли, собирая дань. Солдатня, прибывшая из самых разных мест, разбойничала в деревнях Моравии и Богемии, убивала и грабила. Дачицкий восклицал: “В Чехии… ничего иного не было, нежели: ах, увы и горе, дай и хватай!”[970]. Обозленные от постоянных набегов и грабежей крестьяне вешали на деревьях разбойничавших солдат: и в почерневших от пожаров деревнях на тлеющих пепелищах с веток, словно марионетки, свешивались наемники.

Любопытно, что, после того, как на Белой горе Прага не смогла отбить атаку императорских войск, в 1648 г. она устояла против шведов в Кенигсмарке[971]

. Но, видимо, это объясняется тем фактом, что шведы, вместо того, чтобы играть роль освободителей, тоже предались грабежам и насилию. Вестфальский мир убил последнюю надежду на возрождение чешского королевства, которое градом выстрелов из мушкетов, артиллерийского огня, грабежами, беспорядками и безволием перепуганного населения превратилось в пустыню. Прага утратила свое прежнее великолепие резиденции чешских монархов – печальная тишина окутала ее мертвые улицы. Пражский Град чешских королей опустел и умолк, словно останки былой славы. Так начался период нестабильности.

Глава 71

После того дня на Белой горе многим иностранцам город на Влтаве кажется хмурым и печальным, сплетением мертвых улиц, потухшим глазом измученного и обессилевшего края. Словно после того поражения плотный и густой туман опустился на Прагу.