Магическая трубка Конан Дойла

Сопротивляться было все труднее, ибо красивое лицо Никиты, очень похожего на своего отца, в основном прославившегося ролями благородных испанских грандов и американских шпионов, снилось Раисе по ночам. В отличие от заслуженного папы-брюнета Никита имел вьющиеся локоны медного оттенка, отливающие золотом на солнце, точно лисий мех. Неприступная красавица, контролировавшая каждый свой шаг, сама себе боялась признаться, что дала слабину и позволила себе полюбить студента театрального вуза.

В первых числах августа, на росистой вечерней зорьке Раиса сдалась многодневной осаде, отдавшись Никите прямо там, под их плакучей ивой. На первый взгляд все осталось, как прежде. Она все так же приходила домой до двенадцати, слушала поучения отца и наставления матери, но каждой клеточкой своего обновленного тела ощущала, как в ней зарождается новая жизнь. В конце августа Никита уехал в Москву, а в начале сентября подозрения Раисы подтвердились — она забеременела. Эту новость Раиса до поры до времени решила никому не говорить, дожидаясь, когда приедет Никита, чтобы вместе с любимым, взявшись за руки, прийти к ней в дом и попросить у родителей благословения.

В середине осени Раиса увидела Никиту. Однако приехал он на дачу не один, а с нахальной чернявой девицей, вокруг которой так и увивалась вся его семья. Даже депрессивный Федор Андреевич ненадолго ожил и гоголем ходил перед девицей, сопровождая ее в походах в поселковый магазин и в тонких испанских руках волоча набитые до отказа сумки. К Раисе студент больше не заглядывал, обходя клуб стороной. Оскорбленная гордость и обманутое доверие не могли больше молчать, и Раиса решила действовать.

Подгадав, когда семейные ее избранника уйдут в лес за боровиками, и Никита, не любивший длительные лесные прогулки, останется в доме один, Раиса наведалась к нему сама. Постучав в калитку, она с нетерпением ждала, когда тот, кто завладел всеми ее помыслами, неспешно спустится по ступеням крыльца, вразвалочку пройдет по выложенной плиткой дорожке к воротам и, сделав раздосадованное лицо, распахнет перед нею калитку.

— Привет, любимый! — заходя на территорию дачи, проговорила заведующая клубом.

— Чего пришла? — вместо приветствия хмуро осведомился студент.

— Как-то неласково ты меня принимаешь, — усмехнулась Раиса, направляясь к дому. — Хочу с твоими родителями поговорить о нашей предстоящей свадьбе.

— Куда? — всполошился Никита. — Не о чем тебе с ними разговаривать! Никакой свадьбы не будет!

— Как же так, Никит? Я беременная. Ты говорил, что осенью поженимся.

— Мало ли чего я говорил! К твоему сведению, я уже женат!

— На носатой брюнетке?

— Лена дочь папиного друга — режиссера и в разы эффектнее тебя! И уж точно умнее. Или ты думаешь, я поверю, что был у тебя один? Ты с кем-то кувыркалась все лето, а на меня решила повесить своего будущего младенца? Думаешь, мои родители тебе денег дадут? Ну и дура ты, Райка!

От злости и обиды в глазах Раисы помутилось, она схватила стоящую у сарая лопату и, не отдавая себе отчета в том, что делает, размахнулась и ударила по красивому ухмыляющемуся лицу. Никита упал как подкошенный, а Раиса, не в силах шелохнуться, так и стояла над ним с окровавленной лопатой до тех пор, пока не вернулись из леса родственники покойного. До сих пор в ее ушах стоит вой обезумевшей от горя матери Никиты и серое лицо отца с фиолетовыми губами, которые он то и дело облизывает сухим языком. И испуганные глаза молодой чернявой жены, а теперь уже вдовы ее любимого.

Наряд милиции приехал почти сразу и увез Раису в КПЗ. Были суд, признавший директора поселкового клуба виновной, и колония, в которой убийца родила дочь. Девочку забрали Раины родители, а вскоре и сама Раиса вышла по амнистии и вернулась к ним в Лесные поляны. Место директора клуба уже было занято, да никто и не предложил бы бывшей заключенной возглавить поселковый очаг культуры. Раиса выла от безысходности, ибо постоянно думала о своем Никите. Выла и пила.

А напиваясь, видела его как живого, только с разрубленным лопатой лицом. Любимый стоял перед Раисой и осуждающе качал окровавленной головой, точно вопрошая: «За что?»

Глядя на маленькую Асю, как две капли воды похожую на красавца студента, Раиса плакала и просила у дочери прощения, пугая малышку и называя ее Никитой. Видя, что Раиса пропадает, строгий отец перед самой своей кончиной выхлопотал для дочери место санитарки в скорбном доме. Устроившись на работу, Раиса словно обрела почву под ногами и много лет бежала туда, точно на свидание. Да это и были самые настоящие свидания. Ибо в одной из палат лежал духовидец, который передавал Раисе весточки от ее Никиты.

Англия, 1906 год