Магическая трубка Конан Дойла

Последовала секундная пауза, после чего тишину аудитории взорвал гомерический хохот. С тех пор Полонского в институте звали не иначе как Кузьмой. Когда мама спрашивала, где Полонский теперь, папа уклончиво отвечал, что пути их разошлись, хотя он очень об этом сожалеет. Но разве я могла соотнести папиного Кузьму и моего гнома? Папиному другу должно быть не меньше сорока пяти лет, в то время как моему не больше семнадцати! Я плохо знакома с миром тонких субстанций, и, вероятно, там все как-то иначе, чем у нас. И возраст астральной сущности исчисляется по своим, инфернальным законам.

— Я, Миша, я, — усмехнулся довольный произведенным эффектом Кузьма.

— Лиза, познакомься, это мой лучший друг, — улыбнулся туманный папа.

— Мы знакомы, — стараясь угодить отцу, как можно душевнее ответила я, не очень понимая, радоваться мне или огорчаться этим обстоятельством.

— Думал, мы больше не встретимся? — не обращая на меня внимания, мстительно прищурился гном.

— Да нет, Радий, что ты! Наоборот, я очень ждал встречи с тобой! Приезжал в лечебницу. Уговаривал Мирослава Юдина, чтобы он тебя отпустил.

— И почему же не уговорил?

— Да, понимаешь ли, тут какое дело… — замялся отец. — В общем, когда я приехал, Мирослав отвел меня в смежную комнату, отгороженную от твоей стеклом, и показал, как ты беседуешь с духами. Он сказал, что тебя нельзя выпускать, ты представляешь опасность для самого себя и для других. В той смежной комнате был магнитофон, записывающий каждое твое слово, и кинокамера, которая снимала все твои действия. Признаться, меня удивило, что психиатр так внимательно за тобой наблюдает, но Юдин сказал, что ты — необычный случай. Он пишет по тебе кандидатскую диссертацию и рассчитывает защитить еще и докторскую. Затем я приехал через полгода, однако Мирослав уже не работал главврачом. Его место занимал хмурый человек, который даже не стал со мной разговаривать. Указал на дверь и заявил, что во вверенном ему заведении здоровых людей не держат. Здесь лечат серьезно больных.

— Врешь, Басаргин! Себя выгораживаешь! Но ты не думай, Мишаня, я больше не позволю тебе одному проживать наши денежки. Я пришел за своей частью присвоенных тобою капиталов.

Приближающаяся сирена «Скорой помощи» прорезала утреннюю тишину. Сначала она звучала очень тихо где-то вдалеке, но постепенно тревожный сигнал усиливался, звук нарастал до тех пор, пока не показалась белоснежная машина с красным крестом на борту. Охранник выбежал вперед, встречая медиков, и, в напряжении вытягивая шею, принялся ждать, пока врачи осмотрят больного, сделают укол, уложат на носилки и погрузят в машину. После введения лекарства четкие контуры туманной отцовской фигуры стали бледнеть, пока не слились с бесчувственным телом на носилках.

— Вроде бы живой! — воскликнул врач, нащупав пульс на папином запястье. И, обернувшись, скомандовал шоферу: — Гони в областную клинику. Нужна срочная операция. Дела неважные, но можем и успеть.

Взвыла сирена, и «Скорая помощь» помчалась в областной центр.

— Ну что же, я вполне удовлетворен! — странно улыбаясь, проговорил Кузьма. — Получилось даже лучше, чем я планировал. Сердечный приступ Мишани дал нам возможность перемолвиться словечком. Очень надеюсь, что ваш, Лиза, отец не доедет до областной клиники.

Приблизившись к малышу, он попробовал забрать у Гоши терракотовую трубку. Гоша вцепился в нее мертвой хваткой и не отдавал.

— Заберите у сына мою вещь, — приказным тоном распорядился отцовский друг.

— Зачем? — не поняла я. — Разве подарки назад забирают?

— Я фигурально выразился насчет подарка, — поморщился гном. — Мне было нужно, чтобы ваш отец, Лиза, увидел трубку в руках своего внука. И испугался, поняв, что это я передаю ему привет. Он должен был увидеть, как близко я подобрался к его семье. Но в целом это моя вещь. Она нужна мне. Заберите трубку.

— Как видишь, Гоше она тоже нужна.

— Ну что же, не хотите отдавать по-хорошему, не надо. Мы пойдем другим путем…

Гном задумчиво смотрел на охранника, который только теперь подхватил Гошу на руки, чтобы занести на участок.

— Другим, — тихо повторил он и, переведя взгляд на меня, подмигнул.

США, 1918 год

— И все-таки вы, сэр Артур, удивительно наивный человек! — усмехнулся Гудини, ловко орудуя ножом и вилкой, разделывая сочный кусок мяса у себя на тарелке. — Как специалист в области иллюзий, я не могу не предупредить о том, что вас откровенно дурят.