Магические числа

На ветру и холоде Амтын задрожал, и сквозь клацающие зубы, рискуя прикусить язык, все говорил:

– Ты меня спас, Кагот… Ты меня спас…

– Лежи и молчи, – сказать ему Кагот. – Для тебя сейчас главное – тепло и покой.

Начался снегопад, косой, густой. Ветер дул с моря, и снежинки были крупные, тяжелые и мокрые. Они падали на лицо и медленно таяли, цеплялись за ресницы, затрудняли обзор. Собаки бежали тише: полозья плохо шли по мокрой дороге, не раскатались еще после долгой летней сушки.

Амтын тихо постанывал, все пытался что-то сказать, но в открытый рот летел снег, вызывая кашель и надрывный, идущий из глубины тела стон.

Кагот прислушивался к внутреннему своему состоянию и с тихой радостью обнаруживал в себе что-то новое. Мысль о том, что на нарте лежит живой человек, наполняла его особым ощущением. Чувства вины перед богами не было. Не было и страха, только легкая тревога. Кагот понимал, что если бы он не бросился на помощь Амтыну, собственный суд был бы для него куда более жестким, чем суд богов. Амос говаривал, что относиться к ним с должным почтением и пониманием их могущества – это не значит бояться их. Боятся богов те, кто ведет нечестную, неправедную у лживую жизнь. А тому, у кого душа и помыслы чисты, тот, кто чтит могущество Внешних сил и помит о них, совершая в положенное время жертвоприношения, тому опасаться нечего. Внешние силы руководят жизнью человека не во вред, а на пользу ему.

Погибли собаки, ушла под лед нарта, брошены кымгыты, с таким трудом добытые в канун зимы, но человек жив!

Дорога пошла вверх. Это был последний подъем перед ярангами.

Вот уже можно различить колеблющийся огонек. Каждый раз, когда мужчина уходит в море или отправляется в путь, те, кто остается в яранге, к ожидаемому часу возвращения ставят перед отворенной дверью или, если нет ветра, прямо снаружи огонь в каменной плошке. Светлое пятнышко ведет усталого путника к дому, обещая тепло и горячую еду.

Кагот направил упряжку прямо к жилищу Амтына. Остававшиеся в селении собаки встретили путников тревожным лаем, а женщина, ожидавшая возле яранги Амтына, молча смотрела на Кагота и лежащий на его нарте необычный груз. Она уже поняла, что случилось несчастье, потому что второй нарты не было. Еще неизвестно, мертвое это тело или человек еще жив.

Чейвынэ с непокрытой головой, с распущенными волосами, в кэркэре[12] медленно подошла к остановившейся нарте и услышала от Кагота:

– Он жив… Провалился под лед в Пилыыне. Собаки, нарта пропала, а вот он спасся.

Амтыт открыл глаза, посмотрел мутным взглядом на жену и прохрипел, выплевывая сьшавшийся в его рот мокрый снег:

– Он меня спас… Он меня вытащил из воды… Он меня спас…

Кагот с Чейвынэ бережно подхватили Амтына и внесли в ярангу, прямо к меховому пологу.

– Раздень его донага, – распорядился Кагот, – дай ему горячего чаю. Как можно больше горячего чаю, оленьего бульону… Я сейчас вернусь.

Кагот отвел упряжку, распряг собак и, наказав Каляне покормить их, вернулся в ярангу Амтына.

Раздетый и раскрасневшийся от выпитого чая Амтыи лежал на ойленьей шкуре и медленно повествовал о случившемся:

– Тьма накрыла меня вместе с холодом… И я тогда подумал: ну все, кончилась моя земная жизнь и сейчас я предстану в другой. Разум смирился с этим, а тело все не хотело умирать – руки и ноги бились изо всех сил, старались вытолкнуть меня на поверхность. Сразу я не почувствовал холода, потом только, когда вода хлынула мне в рот, в уши… Наверное, я уже был там, в других краях, когда Кагот вытянул меня из воды. Я поначалу и не поверил, что еще на земле. Грудь сильно болела и желудок… И-и-и, – простонал Амтын и закрыл глаза.

Кагот попросил всех выйти из полога. Они с Амтыном остались вдвоем. У задней меховой стенки полога ярко горел жирник, заполняя пространство желтым огнем и пахнущим горелым жиром теплом.

– Послушай, Амтын, – заговорил Кагот, – раз уж так получилось, что ты вернулся в мир живущих, нужно подумать о будущем.

– Ты так говоришь, будто жалеешь, что спас меня, – усмехнулся Амтын.

– Я не жалею, – спокойно ответил Кагот. – Наоборот, я все больше укрепляюсь в мысли, что поступил правильно. Пожалеть могут другие…

– Кто же? – тревожно спросил Амтын.

– Внешние силы. Те, кто звал тебя в другую жизнь… Разве ты не слышал зова?

– Не помню… – неуверенно ответил Амтын. – Может, и был зов…

– Был зов, – с уверенностью сказал Кагот, – и тот, кто пренебрег этим, может навлечь на себя гнев богов.

– Да? – в испуге спросил Амтын. – Что же делать? Не возвращаться же, в самом деле, в ту холодную полынью…

– Есть другой путь, – молвил Кагот.

Амтын в надежде посмотрел на него и даже приподнялся на локте на оленьей шкуре.

– Говори скорее – какой путь?

– Ты должен стать другим.

– Как это – стать другим? – с недоумением спросил Амтын.

– Ты должен сменить имя, – продолжал ровным голосом Кагот, – изменить свои привычки, одежду. Ты где ложишься, когда спишь?

– В пологе.

– Я спрашиваю, с какой стороны ложишься с женой – справа или слева?

– Обычно слева, – немного подумав, ответил Амтын. – Чейвывэ у самого полога. Она раньше меня встает.