Магия и кровь

От той, которая больше всех нас заслуживает знать истину.

Я до того погрузилась в мысли о своем задании, о том, как важно для меня самой выяснить все о тете Элейн, что упустила из виду, что она вообще-то родная мама Алекс. Насколько иначе сложилась бы жизнь моей двоюродной сестры, если бы ее мама была жива? Каждый год в День матери они с бабушкой ходят куда-нибудь вдвоем, но я всегда задумывалась, не грустно ли Алекс, что она не проводит этот день с мамой, как все мы.

Я не могу представить себе, как жила бы без мамы, — а для Алекс это повседневная реальность.

— Элейн боялась, что ее история бросит тень на вас, — говорит бабушка. — Что вам станет страшно менять что-то в общине, если вы будете оглядываться на ее неудачу.

— Ничего себе неудача! — Папа хмыкает.

— Она сказала, что тот мальчик работает над методами улучшения генетики, но потом ему сделалось мало и он попытался взять нашу семью в заложники. Попытался вмешаться в наши гены, чтобы забрать власть над нами. Пообещал испортить нам жизнь.

Я поджимаю губы:

— Но ведь у тети Элейн все получилось как надо. Они с Джастином изобрели геномоды. Просто вы с Эйприл-Мэй и Ли рассчитывали, что Джастин иначе ими распорядится. Он не избавил вас ни от слабых даров, ни от той аномалии, когда дети колдунов рождаются без волшебных способностей.

Глаза у бабушки вспыхивают на миг, а дядюшка роняет яблоко и бормочет:

— Кто тебе все это рассказал?!

— Те, кто был готов говорить мне правду! — И еще мне помогли хакерские способности Люка плюс моя интуиция. — Те, кто не прячет от меня ничего важного — например, что наша магия слабеет. Мы же семья. Как нам держаться вместе, когда у нас такая куча секретов друг от друга?

Мама встает с табурета и шагает ко мне:

— Вайя…

— Не оправдывайся! — Я отворачиваюсь — и вижу на пороге кухни такое, что у меня отвисает челюсть.

Там стоит Иден. А за спиной у нее присел на корточки Люк. Я смотрю, нет ли рядом Прии. Нет. Иден улыбается мне, зажав в ладошках чашку с горячим шоколадом.

Люк вытаскивает из-за спины длинный кухонный нож. На пластиковой ручке подпалины — нож забыли на горячей плите. Я держала этот нож в руках столько раз, что и не сосчитать. Люк подносит лезвие спереди к шее Иден и смотрит на меня глазами, которые я теперь так хорошо знаю. Потом он изображает улыбку, прикусывает губу и делает движение, чтобы перерезать Иден горло.

Я с визгом хватаю что попало под руку и со всей силы швыряю Люку в голову.

Раздается оглушительный звон, по деревянному полу разлетаются коричневые брызги. Ни Люка, ни Иден в кухне больше нет. Только тишина и осколки чашки в луже кофе.

Я тяжело дышу, меня трясет. Кто-то прикасается к моему плечу, и я снова визжу и отшатываюсь.

Мама отдергивает руку.

Я силой воли заставляю себя выговорить:

— За что Джастин ополчился на тетю Элейн? — Если сосредоточиться на этом, а не на том, что сейчас произошло, можно будет сделать вид, будто ничего и не было. — Это имело какое-то отношение к смерти его отца?

Алекс смотрит то на меня, то на бабушку.

— Так, погодите минутку, а то мне не уследить. Джастин? Типа Джастин Трембли?! Это тот Трембли, про которого говорил дядя Уилл? Какое отношение он имеет к моей маме?

Бабушка пытается перехватить мой взгляд, но я ей не позволяю, а смотреть на Алекс она не хочет, поэтому смотрит в кружку у себя в руках.

— Да, тот самый Джастин Трембли. У Элейн был дар исправлять гены, но она не могла разобраться, как его применить, чтобы решить наши вопросы. Она умела исцелять одну-единственную мутацию за раз, а тут все было сложнее. Джастин должен был помочь ей определить, как именно нам подправить гены, чтобы получать более сильные дары, перестать рожать детей без магических способностей и продолжить свой колдовской род. За это он получил возможность исследовать дар Элейн и придумать, как воспроизводить его без магии. На самом деле он хотел воссоздать волшебные генетические манипуляции, чтобы создавать людей, неуязвимых для болезней. Чтобы спасти своего отца. Однако Элейн поняла это далеко не сразу.

Я моргаю. Такого я не ожидала.

— Неуязвимых? Бессмертных, что ли?

Бабушка стискивает руки.

— Это же хорошо.

Кейша смотрит мне в лицо, потом отводит взгляд.

— Все хотят прожить подольше!

Дядюшка цыкает зубом, но без обычной едкости.

— Чему только учил тебя Йохан в школе?!

— Тут нет чистой цели, — поясняет Алекс. — У тех, кто стремится к бессмертию, не бывает чистой цели. Это всегда эгоизм. В нашей семье никто такого не приветствует.

— К тому же готова спорить, что доступ к бессмертию будет не у всех. — Кейс подходит ко мне поближе. — Геномоды и так стоят целое состояние. Ты можешь себе представить, какой будет ценник у подобных процедур? И как придирчиво будут отбирать кандидатов? В результате горстка богатеев будет жить лет до пятисот, а мы — по-прежнему едва дотягивать до восьмидесяти.