Магия лета

— Итак? — поощрил Хок, усаживаясь за необъятный стол красного дерева, занимавший весь угол кабинета.

Маркус смущенно кашлянул. Он уже успел наслушаться сплетен, связанных с загадочной женитьбой графа на некрасивой шотландке, и чувствовал себя очень неловко. К тому же он совершенно не предполагал, что владелец имения, еще совсем молодой, окажется таким суровым на вид. Несколько минут он собирался с духом, нервно перебирая бумаги.

— Милорд, у меня есть соображения насчет племенного завода, — начал он.

— Да? И какие же?

— Он приходит в упадок, и поместье теряет важный источник доходов. В конюшнях до сих пор содержатся великолепные производители с поистине королевской генеалогией. Какая жалость, что эти благородные животные пропадают зря! Из них два жеребца чистейших кровей, милорд, и один даже арабской породы. Мы могли бы запросить за случку солидную сумму…

— Будет лучше, если вы поговорите об этом с Белвисом, — перебил Хок, которому было все равно.

— Я так и поступлю, милорд, — коротко ответил управляющий, заметив равнодушие хозяина.

Он решил, что не имеет смысла рассказывать графу о том, что три месяца назад Белвис покинул поместье, ворча, что тут ему больше нечего делать. Маркус готов был кусать себе локти, вспоминая, каким редкостным тренером был этот грубоватый, порой сварливый старик.

Неожиданно Хок саркастически расхохотался.

— Милорд?

— Мне пришло в голову, Карутерс, что племенной завод — это, в сущности, бордель, только с жеребцами вместо проституток! Владелец выставляет их на обозрение, назначает цену за их услуги, а клиентка (в данном случае какая-нибудь местная кобылка) трусит вдоль строя, выбирая себе партнера по вкусу!

Управляющий не нашел что ответить на это. «Совещание» продолжалось недолго, но к концу его Маркусу хотелось оглоушить хозяина массивным пресс-папье. Этот человек не выказал ни на йоту интереса к делам поместья, которым владел! А вел себя так, словно его мысли блуждали Бог знает как далеко от Десборо-Холла. Даже наиболее насущные вопросы не заставили его равнодушные глаза проясниться. Это раздражало, это выводило из себя!

— Время пить чай, — наконец сказал граф, прервав управляющего на полуслове. — Продолжим завтра, Карутерс… как-нибудь на досуге, а сейчас меня ждет сомнительное удовольствие сесть за стол с моей… семьей.

Он вышел из кабинета, оставив Маркуса растерянно стоять, глядя ему вслед.

Маркиз и Фрэнсис уже расположились за столом в уютной комнате со странным названием «двойной куб». Хок впервые задался вопросом, откуда оно взялось, но счел момент неподходящим для того, чтобы просить разъяснений.

Фрэнсис выглядела в точности так же, как и всегда, но стоило мужу появиться в дверях, как она побледнела, точно мрамор колоннады Десборо-Холла.

— Добрый вечер, — бесстрастно поздоровался Хок, глядя в пространство между отцом и женой, и остановился у небольшого камина, опершись плечом о каминную доску.

— Чаю, милорд?

— Филип! — поправил он громко.

— С молоком или без?

— Наш Хок любит крепкий чай без каких-либо добавок, — объяснил маркиз. — Он отвык от молока в Португалии, где не часто встретишь дойного козла.

— Ты сегодня в ударе, отец, — заметил Хок, кисло улыбаясь.

— Мы с Фрэнсис обсуждали предстоящие вам свадебные визиты. Соседи сгорают от нетерпения познакомиться с ней.

Ужаснувшийся Хок не сумел сохранить на лице любезную маску. Фрэнсис заметила его шок и тотчас выставила подбородок:

— Я тоже умираю от желания завести новые знакомства.

— Этому не бывать! — отрезал Хок, повышая голос. — Не бывать до тех пор, пока ты не согласишься привести себя в человеческий вид.

Фрэнсис поднялась, прищурилась на мужа и вышла из комнаты с высоко поднятой головой.

— Она так и ходит в этом жутком тряпье… — проворчал Хок, ни к кому конкретно не обращаясь, — в обносках, которые вышли из моды лет двадцать назад! А ее чепчик! В лавке под таким должна быть надпись: «Советуем сжечь, перед тем как надеть».

Маркизу захотелось влепить сыну пощечину. Вот ведь недоумок! Слепой болван! Ну что с таким делать?

Он уже пробовал вызвать Фрэнсис на разговор, пользуясь тем, что Хок задерживался, но мало чего добился. По правде сказать, он не сумел вытянуть из нее ни слова, потому что не знал, как подступиться к невестке.

— Что ты намерен делать, Хок? — спросил он, протягивая сыну чашку чаю.

Тот опустошил ее одним глотком и сразу налил вторую. На его лице так и оставалась гримаса неудовольствия.

— Тебя интересуют мои планы? Что ж, я не собираюсь их скрывать. Я буду проводить с женой каждую ночь, пока она не забеременеет.

— Так. Дальше!

— Как только это случится, я вернусь в Лондон, чтобы продолжать жить по-человечески.

— Я припоминаю, что уже слышал вчера нечто подобное.

— Ни сегодня, ни завтра, ни когда бы то ни было мои планы не изменятся, отец.

— А ты знаешь, что Белвиса больше нет здесь — он уехал три месяца назад.

— Маркус ничего мне об этом не сказал, — удивился Хок.

— Это потому, что час в твоем обществе, без сомнения, довел молодого человека до полуобморока. Со мной этот номер не пройдет, дорогой сын.

— Да уж! — буркнул Хок.