Магия Отшельничьего острова

Мать с отцом рассмеялись. Он пробормотал, что живи они рядом, Элизабет бы их закормила. Матушка с улыбкой покачала головой. Мне почему-то показалось, что оба они сильно постарели. Отец вроде бы не облысел, да и седины в светло-русых волосах не прибавилось, но у уголков глаз залегли глубокие морщины. Щеки его были, как всегда, гладкими, на подбородке красовался небольшой порез: в отличие от большинства мужчин на Отшельничьем, он брился и никогда не отращивал ни бороды, ни усов. Так же, как и я. С тех пор, как на моих щеках появился первый юношеский пушок, я тоже стал бриться, причем вовсе не подражая отцу. Дело в том, что работать мне приходилось до пота, а коли приходится потеть, то даже от короткой щетины будет гораздо больше хлопот, чем от бритья. Даже с учетом неизбежных порезов.

Рубаха с короткими рукавами и открытым воротом позволяла увидеть, что руки отца оставались мускулистыми и крепкими, отнюдь не дряблыми. Да и дров во дворе за домом лежало чуть ли не в три раза больше, чем требовалось. Отец всегда говорил, что работа с топором полезна и для хозяйства, и для укрепления мышц.

Черты худощавого лица моей матери казались заострившимися, а остриженные волосы — слишком короткими. Впрочем, она всегда стриглась коротко, считая, что так удобнее, и изменять давней привычке вовсе не собиралась. Ее одежда — линялая голубая блузка с короткими рукавами и свободные брюки — являлась чуть более женственным повторением того, что носил отец. Но и это вовсе не значило, будто она ему подражала. От одежды и прически матушка требовала лишь удобства, и потому все платье в доме, за исключением праздничного, шил отец.

В этом деле он проявлял забавную щепетильность, не позволяя никому видеть себя за работой. Снимал мерку, кроил, наметывал и запирался в мастерской, где доводил изделие до ума. Ребенком я думал, что в мастерской имеется другой вход, но потом понял, что это вовсе не так. Просто когда отец исчезал за дверью с нарезанными кусками кожи или ткани, а появлялся с идеально сидящими брюками или рубахой, это казалось чуть ли не чудом.

Покуда я предавался воспоминаниям, матушка налила мне стакан клюквицы. Отец отвязал от мешка пакет с тетушкиными пирожкам и куда-то унес. Надо думать, на кухню.

— Жаль, что тебе нужно быть в Найлане уже завтра, — сказала мать, когда я устроился напротив нее в плетеном кресле. Ноги мои болели: новые сапоги всегда малость натирают, но мне хотелось поскорее их разносить.

— Никак не думал, что все произойдет так быстро, — откликнулся я.

— Это у кого как. Бывает, приходится ждать довольно долго, — промолвил отец. Он двигался совершенно бесшумно, и я, как всегда, не заметил его возвращения.

— А сколько там будет... таких, как я?

— По-разному бывает. Четверо, пятеро... Уж всяко не больше дюжины. И по меньшей мере двое отсеются прежде, чем Мастера закончат обучение.

— Отсеются? — Это мне не понравилось.

Отец пожал плечами:

— Порой не обходится без таких, кто предпочитает изгнание наставлениям Мастеров. Ну а некоторые захотят вернуться домой.

— А что, можно и вернуться?

— Можно, если сумеешь убедить Мастеров... Время от времени такое случается.

По его тону я понял, что если и случается, то весьма нечасто.

— Ну а кто не убедить

— У тех остается прежний выбор: либо обучение, либо изгнание.

По всему выходило, что без соизволения Мастеров нельзя и шагу ступить — ни домой, ни из дому.

Обдумывая эту мысль, я сделал еще несколько добрых глотков клюквицы и съел несколько кусочков тетушкиной выпечки (отец порезал пирожки так мелко, что кусок можно было отправлять в рот целиком). Мать, хотя и не имела обыкновения перекусывать перед обедом и перебивать себе аппетит, тоже угостилась.

— Кто они такие, эти Мастера? — задал я наконец вопрос, который уже задавал несколько дюжин раз нескольким дюжинам людей. Ответ обычно сводился к следующему: «Мастера — они и есть Мастера. Это люди, которым поручено руководство Отшельничьим островом и Сферой Гармонии».

Но на сей раз отец выразительно посмотрел на матушку. А она — на него. А потом оба вместе — на меня.

— Ответ, скорее всего, будет не таким, каким тебе хотелось бы... — начал он.

— Иначе говоря, ты мне не скажешь.

— Сказать-то скажу... Просто не думаю, что мое объяснение тебя удовлетворит и придется по вкусу... — отец потер подбородок, как делал всегда, пытаясь подобрать верные слова.

— По вкусу там или не по вкусу, но ты уж попробуй.

Эта моя колкость осталась без внимания. Глаза отца подернулись дымкой, словно он всматривался куда-то вдаль.

Я воспользовался этим и допил сок.

Мать снова наполнила мой стакан. Помолчав еще некоторое время, отец прокашлялся и довольно сбивчиво начал:

— Хм... Ты, наверное, помнишь... Магистр Кервин наверняка говорил тебе, что Мастера стоят между Отшельничьим и хаосом, потому что являются защитниками порядка.

Я поймал себя на том, что нетерпеливо постукиваю пальцами по только что наполненному стакану.

От отца это тоже не укрылось.

— Прояви терпение, сынок. Это не так-то просто объяснить...