Магия шипов

Ее глаза расширились. Она не знала, что вернуть Сайласа возможно, но догадывалась, куда они пойдут, и Натаниэлю не нужно было говорить об этом вслух. Запретная комната – та, что находилась за запертой дверью.

Им потребовалась целая вечность, чтобы пройти по коридору, останавливаясь каждый раз, когда Натаниэль наваливался на нее, моргая и возвращаясь в сознание. Это, безусловно, была плохая идея. Если у Элизабет есть хоть капля здравого смысла, она сейчас же развернется назад и уложит его обратно в постель. Он не мог прогнать ее, как прогнал Беатрис и доктора Годфри; даже если бы захотел, то не сумел бы проделать путь до той комнаты в одиночку. Однако, как только эта мысль пришла в голову, совесть Элизабет взбунтовалась.

Он никогда не простит ей предательства, а она не могла оставить его таким: снова двенадцатилетним мальчишкой, не имеющим того, на кого можно положиться. Элизабет была единственным человеком, кто у него остался.

Когда они подошли к двери, Натаниэль пробормотал себе под нос енохианскую фразу и щелкнул пальцами.

Ничего не произошло. Он моргнул, непонимающе уставился на дверную ручку и выругался.

– Сайлас следил за всеми ключами. Обычно я просто…

Мужчина снова щелкнул пальцами, но безрезультатно. Магия исчезла. Она видела по лицу, как сильно это потрясло его. Он выглядел так, словно протянул руку перед собой, чтобы опереться, но не нашел там ничего, лишь пустоту. Теперь Натаниэль не знал, что делать.

– Подожди-ка. – Девушка подняла меч и саданула его рукоятью о дверную ручку. Первый удар оставил на ней вмятину. От второго она с грохотом упала на пол.

Натаниэль начал трястись. Элизабет с беспокойством посмотрела на него и обнаружила, что он смеется.

– Скривнер, – пробормотал он.

Она нахмурилась.

– Что?

– Просто… ты такая… – Натаниэль смеялся слишком громко, чтобы закончить фразу, при этом беспомощно задыхаясь от боли. Он сделал движение рукой, похожее на взмах молотка, заколачивающего гвоздь.

– Я думаю, ты выпил слишком много опия, – буркнула она и толкнула дверь, втаскивая его внутрь.

Вонь от эфирного горения внутри казалась удушающей. Оглядываясь, Элизабет ощутила, что затылок покалывает. Шторы были задернуты, света хватало лишь на то, чтобы разглядеть: комната пуста. Несколько небольших предметов, которые она не могла опознать, были разбросаны в центре, словно когда-то там жили дети, в беспорядке оставившие свои игрушки. Впервые за несколько недель она ощутила иллюзорное присутствие призраков этого дома – погибших родных Натаниэля. Осторожно опустив его на пол, она пересекла комнату и отдернула занавески.

Пыль закружилась на фоне солнечных лучей, хлынувших в помещение. Взглянув вниз, Элизабет отскочила в сторону. На досчатом полу под ногами была вырезана замысловатая пентаграмма, ее канавки почернели и покрылись грязью. Повсюду на полу темнели пятна крови, некоторые из них выглядели такими большими, что она подумала, не отмечают ли они места чьей-то смерти. Предметы, которые девушка заметила в самом начале, оказались наполовину растаявшими свечами, закрепленными в лужицах собственного воска в каждой из пяти вершин пентаграммы. Два других предмета ждали их на полу рядом с кругом: спичечный коробок и кинжал, клинок которого потускнел от пыли.

Она вспомнила слова Сайласа, сказанные им несколько недель назад: «Вы не захотите этого видеть». Именно здесь он был призван в царство смертных, далеко не один раз за долгую-долгую историю.

Натаниэль возился с коробком, его пальцы дрожали слишком сильно, чтобы вытащить спичку. Элизабет зажала меч подмышкой и взяла коробок у него из рук.

– Я хочу помочь, – сказала она. – Как это делается?

Он поднял на нее свои прозрачные глаза. Солнечный свет струился сквозь тонкую ткань его ночной рубашки, очерчивая линии тела. Он и сам походил на привидение.

– Ты уверена?

Это было хуже, чем использовать всевидящее зеркало, и даже хуже, чем украсть книгу из Королевской библиотеки. В первый день своего ученичества Элизабет поклялась защищать королевство от демонической магии. Если она поучаствует в призыве демона и слух об этом каким-то образом расползется, то даже шепот и малейшие подозрения могут навсегда перекрыть ей дорогу к возвращению в Великую библиотеку. Ни один хранитель больше не заговорит с ней. Она станет изгнанницей из того единственного мира, к которому когда-либо принадлежала.

Однако клятвы ничего не значили, если они требовали от нее оставить небезразличных ей людей в момент величайшей нужды. Если только так Элизабет могла стать хранителем, то это было ей не суждено. Она должна самостоятельно принимать решения о том, что правильно, а что – нет.

Хотя девушка молчала, Натаниэль видел ответ, написанный на ее лице. Его рука сжалась в кулак. Она подумала, что чародей попытается отговорить ее, но он произнес:

– Следи за тем, чтобы оставаться вне круга, не переходи черту. Это важно.