Магия слова

— Все темы, которые ты берёшь, — обязательно раскрывай на собственном опыте. Потому что свой опыт порождает свой образ. Когда ты говоришь о своей работе или семье, то должен, прежде всего, видеть лица этих людей, во что они одеты, интерьер помещения, — а не зацикливаться на том, как скомбинировать это предложение. То есть максимальный отход от слов — к образу.

С этого дня мы начали попытки связных историй: не просто, кто я такой и где работаю, — а куда, например, съездил в отпуск и что там увидел.

Завершили сеанс — по уже нарождающейся традиции — ещё одной песенкой, «O sole mio!» Здесь уже было посложнее, чем с Кутуньо: песня написана на неаполитанском диалекте, который настолько отличается от литературного итальянского, что жители других апеннинских провинций часто не могут понять неаполитанскую речь. Зато мелодия мне знакома с детства.

Que bella cosa:‘na iornata i’ sole,l’aria serenadopo ‘na tempestа,per l’aria fresca.Pare gia ‘na festa.Que bella cosa‘na iornata i’ sole.Припев.Ma n‘atu sole,

Piu bello, oime!O sole mio!Sta n’fronte a te!O sole, o sole mio!Sta n’fronte a te!Sta n’fronte a te!Как прекрасно:Солнечный день,И воздух спокоенПосле грозы,Потому что он свеж.Кажется, что уже праздник.Как прекрасно, что такой

Солнечный день.Припев.Но есть и солнцеГораздо краше.О, мое солнце!Явись же мне!О солнце, о мое солнце!Явись же мне!Явись, явись!

Преисполнившись восторгом познания: Io parlo italiano! Io canto italiano! (Я говорю и пою на итальянском!), — я орал эту неаполитанскую песню на всю квартиру не хуже Зайца из мультфильма «Ну, погоди!» При этом в мыслях перенёсся на набережную Неаполя, на которой действительно стоял в октябре 2006-го. С неё открывался чудесный неохватный вид. Справа — в морской дымке синел остров Капри, где Владимир Ильич некогда пропивал партийную кассу с Алексеем Максимовичем. Слева — дышал легендами выдающийся в залив Castel del Ovo, Замок Яйца. Прямо по курсу — извергал облака Везувий.

Мой восторг с лихвой компенсировал отсутствие музыкального слуха и голоса. Но Петрова, обладающего и тем, и другим, это не смущало: он довольно покашливал, потягивая сигаретку.

День третий, понедельник

Началась рабочая неделя. С самого утра я, естественно, не мог говорить ни на каком другом языке, кроме итальянского. Поначалу коллеги решили, что просто прикалываюсь на манер Фарады и Абдулова в «Формуле любви»: santimento-alimento. Но когда я тут же переводил их вопросы на итальянский и отвечал им на этом же языке с переводом на русский — делали удивленные брови домиком. Правда, к концу дня достал уже всех своим итальянским. Однако благодаря моей выразительной мимике в редакции уже начали понимать отдельные фразы. А с особым воодущевлением приветствовали моё предложение: «Beviamo all’ italiano!» («Надо выпить за итальянский язык!»)

Давно я так не торопился с работы, как в тот день: дома меня ждали maestro, новые слова и новые горизонты итальянского. И я уже предвкушал, как открою дверь и первым делом спрошу Петрова: «Come stai?» («Как себя чувствуешь?»).

На третьем этапе начали изучать, как называет их Дима, слова-параметры. Скажем, принцип полноты, частичности и отрицания:

tutto(всё) — qualcosa (что-то) — niente

(ничего),

sempre(всегда) — a volte (иногда) — mai(никогда).

Кроме этого, расширился круг тем — опять-таки тех, которые чаще всего используются: еда, одежда и т. д. Здесь, говорит Петров, мы исходим из принципа, что в каждой теме есть несколько слов, которые знать абсолютно важно. Возьмём тему еды. Вот слова, которые выучить необходимо:

aqua — вода (здесь просто: акваланг, аквариум, aqua vita — живая вода),

pane — хлеб (я запнулся, сходу не найдя аналогов в других языках; Петров помог: compania = com+pane (дословно: с хлебом), то есть группа людей, преломляющих хлеб),