Магия торжествует

Я вытащила Конлана из автокресла и прошла через большие двери в похожий на пещеру вестибюль. Конлан засунул руку в рот и оглядел высокие гранитные стены, широко раскрыв большие глаза. Охранник, дежуривший за стойкой регистрации, махнул мне, чтобы я проходила, даже не взглянув. Я была частым посетителем.

Я понесла Конлана вверх по каменной лестнице, мимо людей, спешащих туда-сюда, и повернула направо, в длинный коридор. Лаборатория Лютера находилась во втором дверном проеме справа. Его высокая тяжелая дверь была широко открыта. Легкий ветерок доносил музыку, Дэвид Боуи пел о тушении огня бензином. Конлан извивался в моих руках.

Магия захлестнула нас. Музыка смолкла, прервавшись на полуноте. Черные крупинки турмалина, вделанные в гранит, гудели от энергии и светились, когда магия проходила через них. Конлан повернул голову, как удивленный котенок.

— Баддадада…

— Сверкает.

— Ааает.

— Правильно. Сверкает.

Я подошла к стене и позволила ему прикоснуться к ней. Он попытался соскрести с нее темные блестящие крапинки, затем наклонился к стене и лизнул ее.

Мимо нас прошла женщина в медицинской форме и бросила на меня странный взгляд.

— Нормально, — пробормотала я Конлану. — Нам больше не нужно беспокоиться о микробах.

Лютер обладал огромной магической силой, мыслил самостоятельно и не боялся рисковать. Это отражало его рабочее пространство. Вдоль стен стояли несколько огнестойких лабораторных столов, заставленных микроскопами, центрифугами и другим причудливым оборудованием, порожденным необходимостью проводить исследования в условиях постоянного смешения магии и технологий. В дальнем углу располагался обеззараживающий душ. На стене слева висели дробовик, огнетушитель, огнемет и топор в стиле викингов. Вывеска над странной коллекцией гласила: «ПЛАН Б».

Обычно металлический смотровой стол занимал центр комнаты. Сегодня его отодвинули в сторону. Большой круг из мела и соли отмечал герметичный бетонный пол. Лютер стоял в кругу, закрыв глаза и вытянув руки перед собой. На нем была медицинская форма, которую стирали и отбеливали столько раз, что никто не мог определить ее первоначальный цвет без серьезного гадания.

— Это Лютер, — сказала я Конлану. — Он важный волшебник. А еще он странный. Действительно странный.

— Я слышу неверную, — сказал Лютер. — Ей придется поставить свой меч в стойку, иначе она не войдет.

Я вздохнула, вытащила «Саррат» из ножен на спине и положила его в деревянную стойку у входа. Это стало постоянным ритуалом с тех пор, как я была беременна. Лютер утверждал, что излучение «Саррата» мешало работе его диагностического оборудования.

— И нож.

— Нож то зачем? Он без магии.

— Ты думаешь, что он без магии. Все, с чем ты сталкиваешься ежедневно, запятнано твоей магией. То, что ты ее не видишь, не значит, что ее там нет.

Я изогнула бровь, глядя на него.

— Сто-о-ойка, — произнес Лютер нараспев, как будто это была буддийская молитва.

Я вытащила нож и бросила его в стойку. За ним последовали метательные лезвия из акульих зубов вместе с поясом.

— Доволен?

— Да.

— Может мне еще ребенка засунуть в стойку?

— Он там не поместится.

Я вздохнула.

— Чем занят?

— Чищу свое рабочее место. Я бы хотел, чтобы люди перестали тащить странное дерьмо с Юникорн-лейн, а затем называть нас паникерами, когда оно пытается съесть детей.

— Ты прав, они должны просто позволить пожрать их детенышей.

— Ха-ха. Обхохочешься. Так получилось, что вчера мне пришлось все бросить и провести экстренный анализ предмета, угрожающего ребенку, а технический специалист мешал мне, так что в этом защитном поле образовался всевозможный остаточный беспорядок.

Он сжал руки в кулаки. Из него вырвался импульс магии, пропитавший круг.

— Ну вот. Можно войти.

Он переступил магическую границу и замер, его взгляд был прикован к Конлану. Прошло мгновение. Лютер что-то пробормотал и указал на ребенка.

— Да, это человеческий младенец, — сказала я ему.

— Дай!

— Я позволю тебе подержать его, если ты поклянешься бородой Мерлина. — Потому что это было бы забавно.

— Клянусь бородой Мерлина, что бы там ни было, дай.

Я передала ему Конлана. Лютер взял его осторожно, как будто мой сын был хрустальным. Конлан уставился на него своими большими серыми глазами.

— Привет-привет, — сказал Лютер, его голос был едва громче шепота. — Разве ты не чудо?

Чудо пукнуло.

Я рассмеялась.

— Когда он проснулся? — спросил Лютер.

— Сегодня около шести утра.

— Это не то, о чем я спрашиваю! Когда проявилась его магия?

— Пару дней назад. Что-то напугало его, и он отреагировал.

Лютер смотрел на моего ребенка с благоговением. Они выглядели очаровательно, мой малыш с глазами котенка и копной мягких темных волос и Лютер, слегка неопрятный, эксцентричный волшебник.

— Это все равно, что держать в руках ядерную бомбу, — сказал Лютер.

— Ты все испортил.

— Он переполнен магией. Светится ею. Я понятия не имел, что она у него внутри.

— Он еще не умеет маскироваться.

Лютер прищурился на меня.

— Ты так же выглядишь? Покажи мне.

Да, и для моего следующего трюка я станцую и спою.

— Нет.