Магистр Разрушения

И все равно Э согласился. Дело было даже не в возможности покинуть порчей тронутый Озерный замок. Затеяв свой обреченный бунт, перевертыш не рассчитывал вырваться из рук арконийцской охранки и очень долго воспринимал свое спасение как недоразумение или какой-нибудь трюк. Но время шло, и невыносимая легкость бытия начала явственно давить на сознание. Э заскучал. Никто не объяснял ему, чем занимаются закончившие свою карьеру агенты, им вообще не полагалось оставаться в живых. Эпатажное купание вопреки всем местным традициям стало всего лишь результатом отсутствия в его существовании цели и смысла. На самом деле перевертыш хотел окунуться в совсем другой омут, он жаждал риска, как запойный пьяница жаждет чарки.

Так в сплоченных рядах врагов Арконата появился первый предатель.

Угрызений совести по поводу этого обстоятельства Э не испытывал: несмотря на усилия наставников, любимое Отечество осталось для него понятием достаточно абстрактным, тогда как жизнь в Арконате имела плоть, вкус и цвет. Маги-язычники оказались не настолько омерзительны, как это внушалось ученикам, и под протекцией Повелителя Шоканги с ними вполне можно было сосуществовать. В конце концов, профессиональному шпиону просто хотелось знать, чем все закончится. А Хозяин перевертышей… Что — Хозяин? При таком количестве охранников у Хозяина просто нету шансов взять Э в оборот.

На следующий день перевертыш покинул фамильный замок Великих Лордов Шоканги, уже будучи облаченным в привычную форму арконийского Ордена, только гораздо более опрятную и не хранящую чужих запахов. Висящая на шее цепочка с неброским амулетом означала, что применять магию ему запретили, но (что характерно) возможность такую оставили.

«Поразительно! После таких событий и такая уверенность в себе. Вот когда сам начинаешь верить в незыблемость королевства».

Знакомый дознаватель, с видом человека, мучимого зубной болью, объяснил перевертышу правила поведения — не ворожить, из расположения охраны не уходить и, в случае нападения, на защиту Пограничных особо не рассчитывать.

Кормили хорошо. В отсутствии Лорда обязанности перевертыша были просты: запускать иллюзии, сорить и переставлять в комнатах мебель, передавать непосвященным в происходящее слугам выдуманные приказы, проверять на присутствие ядов и уничтожать доставляемую еду. Результатом последнего стало то, что за месяц Э заметно поправился. Теперь принять его за немолодого боевого мага мог только очень ненаблюдательный человек. В прежней жизни Э был бы примерно наказан, а Лорд Бастиан только рукой махнул:

— Все равно о тебе известно всем, кому не надо.

Во время частых визитов в хемленское поместье, где Лорд Гэбриэл якобы проводил лето, его отец учился двигаться и говорить как сын. И вот тут намечались большие проблемы, поскольку талантами перевертыша Лорд Бастиан, определенно, не обладал. Все, абсолютно все Повелитель Шоканги делал как минимум вдвое быстрее своего меланхоличного наследника. Быстрее двигался, быстрее говорил, быстрее принимал решения. Никто, единожды видевший шокангийских Великих Лордов, не перепутал бы отца и сына даже под личиной. Э, как мог, пытался выправить вопиющие несоответствия.

— Считайте до трех прежде, чем что-либо сделать, — советовал он новому владыке. — А лучше, считайте про себя непрерывно.

— Как же я смогу думать? — недоумевал Лорд.

— Думать в этот момент, как раз, не надо.

— Ты хочешь сказать, что мой сын — бездумный идиот?! — щетинился Драконис.

— При чем же тут бездумный? — удивлялся Э и пытался выразить словами впечатления, оставшиеся от общения с Гэбриэлом. — Когда что-то происходит, ваш сын сначала уточняет, имеет ли это отношение к нему, потом выясняет, не может ли кто-нибудь решить проблему без него, и лишь затем начинает действовать. Получается раз-два-три как минимум.

— Раз-два-три, значит? — бормотал про себя Лорд. — Ну, пусть только вернется. Я ему покажу — раз, два, три!

Идея с внутренними монологами оказалась весьма продуктивной — теперь Драконису приходилось не только считать в уме, но декламировать про себя стихи, распевать навязчивые детские песенки. От одного сознания унизительности подобных действий величественные движения матерого хищника разбавлялись оттенком неуверенности. Добиться лучших результатов, не прибегая к методам своих наставников, Э не мог.

— Может, вам лучше отказаться от посещения Академии?

— Нет, — качал головой Лорд. — Гэбриэл собирался оставаться там еще два года и ни за что не изменил бы планов.

— Это так, — вздыхал Э.

С разницей темпераментов они худо-бедно справились, горделивая осанка вельмож была универсальным продуктом академического воспитания, а вот походка… Э подозревал, что перенять манеру движения Гэбриэла мог бы только очень талантливый перевертыш. Как описать непосвященному эту странную грацию, когда четкий, ритмичный шаг внезапно сменяется бесшумным скольжением, а из-под легкой грубоватости борца проступают вкрадчивые, неуловимые глазом жесты фокусника? Э мог описывать удивительное явление часами, то и дело срываясь на белый стих.