Магма

Я задрала рукава куртки и показала скомканные кровавые повязки.

«Понятно. Присядьте, врач вас скоро вызовет».

Мы сидели на синих кожаных стульях, подлокотники врезались мне в бок, когда я прижималась к нему. Он был моим убежищем, где я скрылась от флуоресцентного света приемной и взглядов других пациентов. «Мы не можем просто поехать домой? Я не хочу здесь быть,» – прошептала я.

«Нужно, чтобы они осмотрели твои раны, и мы сразу поедем домой», – сказал он и крепче прижал меня к себе.

Как только он это сказал, вышел молодой врач и позвал меня. Я посмотрела на остальных людей, которые ждали и не понимали, почему меня позвали без очереди. Молодой врач провел нас в кабинет, где я села на кушетку, а он на стул в углу. Он съежился и смотрел на зеленый линолеум.

Молодой врач снял повязку с правой руки и спокойно сказал: «Лилья, ты можешь мне сказать, что случилось?»

Я отвела взгляд от врача, не могла ответить. Разве не очевидно? Почему я должна сидеть и слушать эти тупые вопросы?

«Ты должна мне сказать, что случилось», – медленно продолжил он.

Я разрыдалась, вся дрожала и надеялась, что уже не придется отвечать. Врач повернулся к нему.

«Вы знаете, что произошло?»

Он поднес руки к лицу, вытер слезы, которые лились по щекам, закрыл ладонью рот и тихо сказал: «Я ее нашел такой, я был на работе, когда она это сделала».

Врач осмотрел мои порезы. Персонал приходил и уходил, он разговаривал с ними приглушенным тоном, пока не пришла медсестра, которая явно собиралась ему помочь. Они с врачом перешептывались, и потом он снова повернулся ко мне и сказал более решительно: «Лилья, ты должна мне сказать, как у тебя появились эти порезы».

Мне было так стыдно. Почему я не могла по-нормальному покончить с собой? Тогда не пришлось бы слушать всю эту хрень. Я не могла ничего сказать, не знала таких слов, которые могли бы описать, что произошло. Врач настаивал на своем вопросе, пока я не стряхнула свою немоту и сказала: «Я упала в душе».

Врач и медсестра переглянулись. Я ждала, что они будут отчитывать меня за такое наглое вранье. Но врач только продолжил: «На что ты упала? Я должен знать, как появились эти порезы, чтобы оценить возможность заражения».

«На бритвенное лезвие», – сказала я, и мне стало стыдно. Этого ответа оказалось достаточно, врач осмотрел раны и начал зашивать.

Доброта

Меня отпустили домой под утро, со швами и повязками, под которыми чесалось, и их нельзя было мочить. У нас не было денег на такси до дома, и мы шли на остановку, когда к нам подошел один неформал, которого я знала из эко-кафе, где подрабатывала. Он работал медбратом в неотложке, и, слава богу, его не было среди тех, кто заходил к нам в кабинет. Неформал сказал, что только закончил смену и предложил подбросить нас до дома. Я плюхнулась на заднее сидение, как пристыженный кусок говна, пока они о чем-то говорили по пути в центр. Редко я бывала так благодарна за то, что меня кто-то подвез.

Зимняя спячка

Я не выходила из дома много дней. Лежала в кровати и жалела себя. Не отвечала на телефонные звонки, не ходила в университет и попросила его позвонить мне на работу и сказать, что я заболела. Он пытался заставить меня что-то съесть, но мне ничего не хотелось. Я опасалась, что между нами теперь все кончено. Я зашла слишком далеко и боялась, что наше соглашение расторгнуто. Но он был со мной добр, лежал и обнимал меня. Говорил снова и снова, как сильно меня любит, и хотел обо мне заботиться. Он попросил не говорить родителям о попытке самоубийства, боялся, что они попытаются нас разлучить.

Магма

Он все-таки вытащил меня в гостиную, мы собирались смотреть фильм на его ноутбуке. Я видела, что одна вкладка в браузере мигает. Ее имя. Эта рыжая все еще с ним общалась. Злость вытолкнула меня из моего коматоза. «Ты все еще общаешься с этой швалью? Ты вообще нормальный?» – я развязала повязки на руках, ткнула в него и заорала: «Это все из-за тебя, урод! Я тебя ненавижу!»

Он начал оправдываться, сказал, что давно уже ей не пишет, но она продолжает пытаться выйти с ним на связь. «Я хочу быть только с тобой, попытайся успокоиться, можешь посмотреть, что она пишет…»

Мне уже было неинтересно копаться в их переписке так же, как и умерять свой праведный гнев. Я бросилась на него и стала его лупить и царапать, схватила за шею и вонзила ногти. Он просил меня перестать, пытался меня держать. Но я сражалась, как дикий зверь, кусала его и пинала. В конце концов, он оттолкнул меня, так что я повалилась на пол. Я лежала калачиком и плакала, он поднял меня, как маленького ребенка, и отнес обратно в спальню.

Экспедиция

Я наконец ответила маме, когда она позвонила уже в сотый раз. Спросила все ли у меня в порядке. Я наврала, что болела, но уже иду на поправку. «Это хорошо, – ответила мама радостно. – Я как раз сейчас в вашем районе, я говорила, мы с папой собираемся покупать новые шторы? Не хочешь поехать со мной посмотреть?» Не дождавшись ответа, она добавила: «Я буду минут через пятнадцать, будь готова».