Магма

Я вылезла из кровати, оделась и пошла в ванную. Почистила заплесневевшие зубы, умылась, пыталась привести себя в нормальный вид. В зеркале на меня смотрел кто-то больной и потрепанный, волосы сальные и спутанные. Я была такой бледной, что мешки под глазами казались черно-фиолетовыми. Я не совсем понимала, откуда у меня под глазами мешки, ведь единственное, что я делала последние несколько дней, это спала. Я связала волосы в хвост и припудрилась.

Разочарование

«Что-то у тебя вид не очень, у тебя все еще температура?» – спросила мама, когда я уселась на сиденье рядом с ней.

«Да нет, мне уже потихоньку становится лучше», – ответила я и включила радио. Хоть было только около четырех часов, уже начинало темнеть. Мы ползли в пробке, и мама рассказывала о драме с подругой Гунны, моей сестры. Одна из ее подружек начала вести половую жизнь и показала Гунне и другим девочкам окровавленные трусы как доказательство.

«Им двенадцать лет, мне кажется, или это вообще не нормально? – спросила мама и продолжила. – Еще она совсем забросила пианино, нам приходится ее заставлять заниматься». Она продолжала говорить и говорить, пока мы продвигались в сторону магазина на Скейване. Я прислонилась к холодному стеклу окна и смотрела, как снег исчезал в серой слякоти под колесами машин.

Мама припарковалась у магазина Epal и собралась выходить. Мне казалось, я не могу пошевелиться. Последнее, что я хотела делать, это идти в этот снобский магазин.

«Ну что, пошли?» – поторопила мама, увидев, что я еще не отстегнулась. В горле стоял ком, я не могла говорить. Встретившись с маминым добродушным взглядом, я начала плакать. Она испугалась такой реакции, но я с усилиями все-таки смогла произнести между всхлипываниями: «Мне… не очень… хорошо».

Мама потянулась ко мне через переключатель скорости, обняла и попыталась утешить. Мне казалось, я не заслужила ее доброты, особенно после того, какой эгоисткой была. Она спокойно спросила: «Что такое, дружочек?»

Я не могла сказать, что случилось, не могла об этом говорить, потому что обещала не рассказывать; неохотно закатала рукава и показала ей перевязанные руки. Она ахнула и горько сказала: «Лилья… девочка моя…» Она крепко прижимала меня к себе, и мы обе плакали на парковке, вокруг нас шумело вечернее уличное движение.

Положение дел

Я не уйду от него. Я не хочу жить с мамой и папой, теперь он обо мне заботится.

Выход в свет

Мама записала меня к психиатру. Он принимает на верхнем этаже в торговом центре Кринглан. Когда она об этом сказала, я ответила, как здорово, что в торговых центрах нынче можно и удовлетворить потребительские нужды, и полечить душу, но она не особо поняла шутки. Мы вместе поехали туда на автобусе. Пока шли по натертому кафелю обители материальных благ, мне стало страшно, что мы можем встретить эту рыжую. Может, она нас увидела и подумала, что я ничего не знаю, что я такая простофиля и идиотка и думаю, что у меня потрясающий парень.

Разговор с врачом I

Психиатр достал кучу бумаг, и пока я говорила, записывал что-то то тут, то там. Я сказала, что пыталась покончить с собой. Что люблю мужчину, который любит погулять на стороне, но сейчас у нас все лучше. Я отвечала на вопросы настолько честно, насколько могла. Да, я часто плачу. Нет, я не часто выхожу из дома. Нет, я не думаю этого повторять. Психиатр называл меня «дорогая», мне не нравится, когда незнакомые мужчины так делают. Я ему этого, правда, не сказала, не хотелось быть грубой.

Я тоже задала ему несколько вопросов, которые не могла обсудить ни с кем, он ведь давал клятву Гиппократа и не мог болтать, о чем я говорю в его кабинете, и что меня грызло: «Я же могу остаться с ним, даже если он мне изменил?»

Психиатр взял долгую театральную паузу, соединил пальцы-сардельки под подбородком и задумчиво сказал: «Утрата доверия – очень частая проблема в отношениях. Люди по-разному справляются с такими ударами. На самом деле у тебя есть выбор: ты хочешь попытаться его простить и продолжить быть с ним вместе? Если ты сомневаешься, что сможешь, то тогда нужно расставаться».

«Я хочу быть с ним вместе. Очень», – обрадовалась я.

В конце приема он дал рецепт на психотропное лекарство и хотел, чтоб я начала принимать его в этот же день.

Обнуление

Таблетки меня выравнивают. Я становлюсь пятном белой пены, которое качается на водной глади, я не тону, просто там зависаю. Меня унесло далеко от берега, и мне совершенно все равно. Время – оно как вода, дни и недели текут мимо меня.

Собеседование с врачом II

Психиатру кажется, что я похудела, спрашивает, не потеряла ли я аппетит. Я жму плечами: «Может быть, не уверена».

Еще один плюс таблеток: у меня нет аппетита, я очень постройнела.

Желание

Мне ничего не хочется: ни еды, ни развлечений, ни секса. Но мы им занимаемся. Для него секс – это своего рода показатель, насколько счастливые у нас отношения. Когда люди перестают заниматься сексом – это первые признаки начала конца. Мы часто занимаемся сексом, несколько раз в день.