Магнус Миллион и Спальня кошмаров

От Большого Вацлава ждать помощи тем более не стоило: его предали те, ради кого он предал сам, и для его цыплячьего мозга это было слишком. Совершенно ошалев, он смотрел, как Мимси быстро вскочила на ноги и угрожающе приложила палец к губам, велев ему молчать.

Дверь была оснащена вентиляционным окошком из матового стекла. Узенькое окно располагалось так высоко, что никому и в голову не пришло бы пытаться выбраться через него. В то самое мгновение, когда Магнус провалился в мир потерянных детей, Мимси перешла к решительным действиям: вскочила на плечи Большого Вацлава, открыла форточку и с быстротой ртути нырнула головой в окошко.

Мастерски перекувырнувшись в воздухе, она бесшумно приземлилась в коридоре.

В лаборатории повисла восхищённая тишина: эксперимент удался. После первого вдоха газа «Изумруд» по телу Магнуса будто пробежал электрический заряд. Его кожа, ставшая вдруг полупрозрачной, замерцала зелёным светом. И через секунду он исчез.

Исчез в один миг, словно по щелчку пальцев.

Первым опомнился от изумления Могильщик.

– Мои поздравления, госпожа Оппенгейм, – сказал он. – Опыт проведён мастерски!

– Девчонка, – вдруг спохватилась госпожа Оппенгейм, и в её холодном взгляде мелькнула паника. – Она сбежала.

– Поймать! – рявкнул директор, повернувшись к ассистентам.

Он не учёл Большого Вацлава, который постепенно начинал прозревать.

Первый надзиратель (Кнёдль?), метнувшийся к двери, быстро об этом пожалел: Вацлав боднул его головой так, что несчастный покатился по полу. Второму (Брецелю?) повезло не больше: Вацлав схватил табурет и треснул бедолагу по голове, расколотив в мелкие осколки шлем от скафандра.

– Остановите его! – закричала Алисия Оппенгейм. – Я приказываю!

Через секунду комната содрогнулась от выстрела: директор извлёк из кармана оружие и пальнул в воздух.

– Сдавайтесь, Вацлав! – пригрозил он, красный от гнева и страха. – Иначе…

Плохой ученик остаётся плохим учеником – даже в самые тяжёлые моменты. Большой Вацлав задумался на долю секунды – и совершил преступление, которого хватило бы на все страницы чёрного директорского блокнота.

– Я не могу позволить, чтобы они меня схватили, – сказал он, отступая. – Вы должны понять, господин директор…

– Отдайте это мне, идиот! – выкрикнула дочь профессора Оппенгейма, выхватывая оружие у директора.

И, не целясь, от бедра дважды выстрелила в Большого Вацлава.

Но кого остановишь стрельбой из сигнального пистолета, заряженного старомодными пистонами и годящегося только для того, чтобы давать старт триместровым контрольным?

Вацлав растерянно переводил взгляд со своей целой и невредимой груди на дымящееся дуло пистолета и обратно.

– Вы видели, господин директор? – возмущённо произнёс он. – Видели, на что они способны?

И, выбив дверь одним ударом плеча, вслед за Мимси нырнул в ночную мглу.

Для его превосходительства Малроя Макколли – то есть, простите, для Свена Мартенсона – ночь тоже выдалась долгая.

Присутствие профессора Оппенгейма и его дочери на приёме, который устраивал великий герцог, привело его в такое восторженное состояние, что он совсем забыл об осторожности.

Как только Магнус уехал, Свен отправился в закрытые покои, где проходил праздник. Конечно, глупо было надеяться попасть туда без пригласительного билета. С тех пор как умерла сестра, Свен Мартенсон превратился в изгоя.

И, конечно, никто бы его никуда не впустил, если бы не восхитительная дерзость Свена и его неподражаемое умение носить смокинг.

Отыскав в очереди приглашённых даму почтенного возраста, он подошёл к ней и по-военному пристукнул каблуком:

– Малрой Макколли, посол Нового Уэльса. Счастлив снова видеть вас, моя дорогая. Вы позволите?

С этими словами он взял зардевшуюся даму под руку и, растолкав очередь, пробрался к двери, где собственноручно предъявил пригласительный билет своей спутницы двум внушительного размера швейцарам, которым было поручено строго следить, чтобы на праздник не проникли посторонние.

Внутри бокал шампанского и тарелочка миниатюрных пирожных позволили ему избавиться от новой знакомой, которая, конечно, немного беспокоилась, что съела лишнего, но зато была в восторге, что и теперь, в своём возрасте, становится объектом внимания со стороны мужчин.

– Нет, это я была чрезвычайно рада нашей встрече, ваше… э… превосходительство!

Однако подобраться к профессору Оппенгейму оказалось непросто. Даже при своём высоком росте Свен лишь изредка замечал всклокоченную шевелюру учёного в толпе осаждавших его гостей.

Канцлер Краганмор тоже, конечно, был здесь. В какую-то секунду его орлиный взгляд встретился с глазами Свена Мартенсона и задумчиво остановился. В этом взгляде мелькнула смутная догадка, будто канцлер узнал своего старого врага, которого считал давно обезвреженным, но окончательно ещё не сообразил, кто это такой.