Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна

Но ее история на этом не закончилась. Она могла стать просто одной из триллионов сгинувших в пламени вспыхнувшей войны. Ее имя сейчас известно немногим… но все же известно. Святая Эуфратия. На нее снизошли божественные милость и дары, и именно она и несколько доверенных человек в те мрачные годы создали основы Имперского Кредо. Киилер стала одной из первых святых. Она вместе со своими последователями создала краеугольные принципы Лектицио Дивинитатус, истины, по которой мы все сейчас живем. Учение о том, что Император Человечества суть не человек, но Бог. Именно она помогла другим увидеть это. Именно она помогла родиться нашей вере.

Человека с оптическими имплантами звали Сеян Карил. Мы вместе вернулись в главный зал и сели побеседовать об увиденном.

— Сам пикт — это не главное, вы ведь понимаете? — спросил он.

— Он бесценен, — ответил я. — Изображение Луперкаля при жизни, до того, как он пал. Его красота и мощь позволяют оценить масштабы произошедшей катастрофы.

— Кто-то, возможно, скажет, что этот пикт никто и никогда не должен увидеть.

— Кто, например?

— Инквизиция, — ответил он. — И вы, как я слышал, к ней относитесь.

— Думаю, его нужно видеть, — сказал я. — Как предупреждение, что даже самые совершенные из нас могут прогнить… Как источник новой решимости для схватки с тьмой.

Он пожал плечами:

— Если только Хорус изображен на пикте до своего падения.

— Думаете, снимок был сделан после?

— Но разве не еще более поучительно было бы, останься лицо магистра войны таким после того, как Хаос поглотил его душу? Великий Враг умеет хорошо скрывать свою природу:

— Вы говорили, что пикт — это не главное, — сказал я, меняя тему.

— Если верить каталогу, то к пикту прилагаются какие-то записи. Рассыпающиеся от старости документы, составленные ее рукой, описывающие и сам пикт, и обстоятельства, в которых он был сделан.

— Вы их видели?

Карил покачал головой:

— Их увидит только покупатель. Но мне довелось кое-что услышать о них.

На самом деле мне тоже. Отчасти это и стало причиной моего визита. Поговаривали, что в этих записях содержится откровение. Что там есть текст, написанный почерком Киилер, в котором она утверждала, что Хорус остается человеком, а не искаженным демоническим чудовищем. Также в них говорилось, что в те времена Император отрицал свою божественность. Он официально провозгласил это и старательно подавлял любые попытки заявить о противоположном. Владыка Людей хотел, чтобы подобные учения подвергались запретам и гонениям.

Итак, судя по записям, Император не считал себя богом, но Киилер и ее сподвижники создали основу для зарождения имперской веры вопреки четко выраженному желанию Повелителя Человечества.

Это была какая-то очень странная ересь, и я не до конца понимал, кто же в ней, собственно, еретик — то ли Киилер, то ли сам Император.

— Мы никогда не узнаем правды, — сказал я.

— Но она содержится в записях, — возразил Карил.

— Там содержится опасность, — поправил я. — Ибо правда — относительное понятие, а люди сами решают, как ею воспользоваться. Если кто-нибудь, предположим, решит восстать против Имперской Истины, он сумеет использовать пикт и записи столь почитаемого и надежного источника в качестве опоры для нового учения.

— Чтобы подорвать веру и отказать Императору в божественности?

— Да, такое нетрудно представить.

— И, вероятно, именно поэтому Инквизиция прибыла сюда… Чтобы прибрать к рукам снимок и исключить такую возможность.

— Я не говорил, зачем сюда пришел.

— А я и не про вас.

Осторожным кивком он указал на женщину в дальнем конце зала, беседовавшую с кем-то из гостей.

— Халанор Куртец, — произнес Карил. — Из Ордо Еретикус. По крайней мере, мне так говорили.

— Если бы Ордо Еретикус был нужен снимок Киилер, то они бы взяли дворец штурмом, перебили всех и потом разбомбили это место с орбиты.

— Возможно, — пожал он плечами. — Если, конечно, им не захотелось бы сначала узнать, кто еще будет заинтересован в происходящем, каких людей эта реликвия заставит выбраться на свет.

Он был прав. Я тоже так думал. Несмотря на то, что аукцион был частным, он служил первостатейной приманкой. Даже не сходя с места, я видел, как минимум шестерых человек, входивших в списки разыскиваемых ордосами: ренегаты, еретики и рецидивисты, которых удалось выманить соблазнительной возможностью заполучить поистине бесценную реликвию. Если бы я руководил операцией Ордо Еретикус, то не стал бы спешить, внедрил своих агентов и подождал начала торгов, а затем одним ударом сумел бы и захватить еретический снимок, и прикончить с десяток опаснейших врагов Империума, а также, с помощью пыток и допросов, возможно, нашел бы выход на большинство культов в субсекторе.

В некотором роде за этим-то я и пришел. Мне не нужен был снимок Киилер. Да, я хотел его увидеть, но не обладать им. Это была слишком опасная вещь. Я пришел посмотреть, кого это изображение может привлечь.

На самом деле меня интересовал всего один человек.