Маяковский без глянца

Критик даже в бильярдной разговаривал со всеми свысока, несмотря на свой низкий рост. Недаром старый клубный маркер Захар Иванович, склонный пофилософствовать, говорил по поводу этого «мастера пера», что он страдает «мантией» величия. Критик считался приличным игроком, но Маяковский дал ему фору при условии, что проигравший должен будет трижды пролезть под бильярдным столом. Партнер вначале не соглашался, но явное преимущество в шарах и соблазн видеть Маяковского в смешном положении поколебали его обычную чопорность.

Кажется, впервые я видел Маяковского за игрой в напряженно-серьезном состоянии.

Слух об этой партии мгновенно разнесся по клубу и собрал в бильярдную массу болельщиков. Все были на стороне Маяковского и подбадривали его сочувственными репликами. Вскоре самоуверенный критик вынужден был лезть под стол, сопровождаемый ревом всех присутствующих.

– Рожденный ползать писать не может! – изрек Маяковский. – Может быть, вы хотите отыграться? – спросил он у своего партнера, но тот потерял всякий аппетит к игре.

В клубе долго хранился личный кий Маяковского, переданный впоследствии в музей его имени.

Павел Ильич Лавут:

Владимир Владимирович <…> предлагает «согреться бильярдом». Начинается своеобразное священнодействие. Первая проблема – выбрать хороший кий: тяжелый, длинный, прямой. Он проверял их в вытянутой левой руке, взвешивал один за другим и прищуренным глазом уточнял прямизну. Потом, отобрав кусок хорошего мела, деловито смазывал кий и смежные суставы пальцев обеих рук.

Шары любил ставить сам – это как бы часть игры.

Больше всего по душе была ему «американка»: самая простая из игр – бей любым любого. На другие игры не хватало терпения. Нравилась быстрая смена положений, движение и азарт. Такая игра частично заменяла физическую работу – ведь он почти не присаживался, шагая вокруг стола. Бильярд служил разрядкой в непрерывной и напряженной работе мозга. Но выключиться совершенно он не мог – то, прерывая игру, он что-то заносил в записную книжку, то, как бы по инерции, читал или, вернее, нашептывал готовые или строящиеся строчки, найденные рифмы.

И наконец, бильярд – хотя и не массовый, но вид спорта.

Скажем,мне бильярд –

отращиваю глаз…

В углу рта Маяковский мял одну за другой папиросы. Не докурив, прикуривал от нее следующую – за вечер опустошалась целая коробка. Подолгу был молчалив, сосредоточен. А то вдруг начинал сыпать остротами, сохраняя при этом серьезное выражение лица. Лишь изредка появится улыбка – так постепенно настроение менялось: шли стихотворные цитаты, перевернутые, комбинированные слога. Партнер озадачен и, конечно, отвлекается от своих «прямых обязанностей».

Маяковский был искусным игроком и обладал тем преимуществом, что обеими руками (он был левша) с одинаковой силой и ловкостью владел кием. Помогал ему и рост: он доставал любой шар на самом большом столе. Но, пожалуй, основные качества его, как игрока, – настойчивость и выносливость.

Часам к четырем утра, когда я уже стоя спал, он подбадривал меня, напевая густым басом (в бильярдной мы были одни): «Еще одно последнее сказанье…» Эту арию он очень любил.

– Серьезно, еще одну последнюю партиозу. Я покажу класс! Кладу восемь шаров с кия (то есть подряд). Я ведь только разошелся…

«Последних сказаний» набралось штук пять.

Наталья Александровна Брюханенко:

Игра шла часами. Играл он азартно и подолгу, пока не являлся Лавут и настойчиво напоминал, что пора ехать. Как-то, обыграв маркера, Маяковский радостно объявил:

– Обыграть маркера – это все равно что переиграть Шопена.

Лев Вениаминович Никулин:

В пятом часу утра, когда зеленеют лица игроков и усталость сжимает щипцами виски и в глазах двоятся белые шары на зеленом сукне, он сохранял свежесть и бодрость и желание продолжать бой, и не было тени алчности в том, как он брал и отдавал пренебрежительно смятые кредитные билеты.

Наталья Александровна Брюханенко:

В это лето (1927 г. – Сост.) в Пушкино было увлечение игрой в ма-джонг. Это азартная китайская игра в особые кости, и научил меня играть в нее там, на даче, режиссер Виталий Жемчужный, знакомый Маяковского и Бриков.

Помню, что как-то играли всю ночь в две партии на верхней и на нижней террасах, изредка справляясь друг у друга о результатах игры. До этого я никогда не играла ни во что на деньги, и в первый раз, когда выиграла в ма-джонг, я отказалась взять выигрыш. Но Маяковский заставил меня взять деньги у Осипа Максимовича и сказал, что карточный долг – это долг чести.

Василий Васильевич Катанян:

Эта игра захватывает человека на несколько лет, а потом вдруг надоедает навсегда и бесповоротно. Древняя китайская игра состоит из 144 камней, ювелирно отделанных бамбуком и слоновой костью. В Китае она одно время была запрещена, поскольку в азарте мандарины проигрывали целые провинции. Суть ее в собирании комбинаций, которые здесь описать невозможно.