Майор 'Вихрь'

Неделю Берг выжидал, что даст арденнское наступление. Если бы продвижение Модели и фон Рундштедта было стремительным и успешным, если бы он, грамотный военный разведчик, понял, что наступил действительно тот самый перелом в войне, о котором трубил Геббельс, тогда, решил он для себя, Коля и Вихрь будут переданы им гестапо. Берг понимал, что это, конечно же, рискованно со всех точек зрения. Но он устал, смертельно устал в своей игре и поэтому временами стал поддаваться не разуму, но чувству.

Все определилось окончательно, когда после победных кинохроник, в которых были показаны пленные янки и смеющиеся немецкие "панциргренадирен", после ликующих речей Геббельса и Штрайхера Бергу попалось обращение Моделя к своим войскам, где он писал: "Нам удалось расстроить запланированное противником наступление на нашу родину". Этого для Берга оказалось достаточным, чтобы разум подсказал ему: последняя попытка сорвалась. Это было наступление отчаяния, но не силы. Этого еще не поняли солдаты, полковник Берг это понял. И сразу вызвал своего агента, которому была присвоена кличка Отто. Этим агентом был Коля.

- Вот что, - сказал Берг, когда они вышли на улицу, - передайте своему шефу, чтобы он не появлялся в городе. Его фотография есть в гестапо, его очень ищут, равно как и вашу радистку.

- Откуда у гестапо может быть фотография моего шефа? - удивился Коля.

Берг быстро глянул на него и понял - все понял: он достаточно долго работал в контрразведке против русских, чтобы уяснить то положение, в котором очутился шеф русской группы.

- Устройте мне встречу с вашим шефом, - сказал он.

Берг рещил, что, побеседовав с глазу на глаз, он укрепит свои позиции на будущее - разведчики понимают великое умение продавать и покупать тайны друг друга.

- Хорошо, - сказал Коля. - Устрою.

- Теперь дальше... Мы получили кое-какие данные о том, что ваши готовят наступление. Вы не в курсе?

- Нет.

- Вы передали своим данные о защитном вале по Висле - Одеру?

- А что?

- Ничего. Интересуюсь. Как вышли снимки?

- Снимки получились хорошие.

- Не сердитесь на меня, но в данном случае положитесь на мой опыт: эти снимки надо переправить вашим. По радио такие сведения выглядят иначе.

- Вы что, хотите предложить свою кандидатуру для перехода линии фронта?

- Скажите, подозрительность - национальная черта русского характера или благоприобретенная? - хмуро спросил Берг.

- Вы имеете в виду бдительность, по-видимому, - улыбнулся Коля.

- Нет, я имею в виду подозрительность, именно подозрительность.

Коля остановился и сказал:

- Полковник, вы не замечали, как приятно скрипит снег под ногами?

- Что, что?!

- Ничего, - ответил Коля, - просто я впервые за всю войну заметил, как это прекрасно, когда снег скрипит под ногами.

- У вас плохо с обувью? Я могу выдать сапоги.

Коля снова улыбнулся.

- Нет, - ответил он, - сапоги у меня хорошие. Спасибо.

- Чему смеетесь?

- Просто так... Это у меня иногда бывает.

- Сколько вам лет?

- У нас год войны засчитывают за три.

- Мало.

- Сколько бы вы предложили?

- Год за столетие.

- Полковник, мне нужен Краух, - сказал Коля внезапно.

Полквартала они прошли молча. Город, словно чувствуя нечто приближающееся, был затаенным, бело-черным, как в трауре.

- Это сложно.

- Я понимаю.

- Когда он вам нужен?

- Он мне нужен сейчас.

- Это сложно...

- Откуда у вас данные о том, что мы готовим наступление?

- То есть?

- Что это: авиаразведка, тактическая разведка или это данные из центра?

- Данным из центра я приучил себя не очень-то верить.

- Почему?

- Фантазеров много. И потом, они все переворачивают с ног на голову: как решит фюрер, как он оценит объективные данные, так и будет считаться всеми остальными.

- Это хорошо...

- Да?

- Конечно.

- Очень хорошо... Из-за этого "хорошо" вы сейчас в Кракове и я работаю на вас.

- Даже если б фюрер не ставил данные с ног на голову, все равно мы были б здесь...

- Вы - тактичный человек.

- Потому что не сказал о вас?

- Конечно.

- Все равно подумал, - сказал Коля. - Если по правде...

- Знаете, высшая тактичность заключается в том, чтобы говорить не все, о чем думаешь.

- Это - тактичность современности. Мы хотим, чтобы в будущем высшая тактичность человека заключалась как раз в ином: что думаешь, то и говоришь.

- Этого же хотел Христос.

- У Христа не было государства и армии - такой, как у нас.

- Занятно... Государство и армия во имя того, чтобы все люди говорили друг другу только то, что думают...

- У вас есть братья?

- Нет.

- А сестры?

- Нет.

- У меня тоже. Поэтому я особенно точно представляю себе, какими должны быть отношения между братьями.

- Боже мой, какие же вы все мечтатели...

- Нам об этом уже говорили.

- Кто?

- Был такой английский писатель Герберт Уэллс.

- Когда я увижу вашего шефа?

- Завтра утром.

Первый вопрос, который Вихрь задал Бергу, был о Траубе.

- Это для меня новость, - ответил полковник. - Я ничего об этом не знал.

- Как узнать подробности?

- Это невозможно. Гестапо нас к себе не пускает.

- Что можно сделать?

- Ничего.

- Как ему помочь?