Майское лето

– Нет, – сказал Никита спокойно, но тоже обернулся. – Он выпустил пар. Повезло твоему другу, что сегодня Федя был без своих головорезов.

Нина промолчала.

– Не понимаю, что с Настей не так?

Никита пожал плечами:

– Просто такой тип. Постоянно хвостом перед чьим-то носом покрутит, а потом начинается…

– Так он все-таки не бьет ее? Зачем про такое врать? И Даня говорил, что видел синяки…

– Кто знает. Видимо, она считает, что это любовь. Ты же видела… Некоторых просто не нужно спасать, потому что они не хотят. Жалко ее, конечно, неправильно это, но такой тип… – Никита еще раз обернулся, потом достал сигарету и зажигалку, на секунду его рот и пальцы осветились, а потом пропали в темноте.

– Ничего не понимаю… Зачем же ты тогда Дане такой хороший совет дал, если знал?

– Ну, во‐первых, чтобы он слоном не был. Ты же притчу знаешь, да? А во‐вторых, хотел, чтобы он держался отсюда подальше. Пусть лучше занят будет, пытаясь ей помочь, чем пытается набить морду Феде. Я тебе говорю, – Никита выдохнул сигаретный дым, – его бы пырнули, если бы он продолжил лезть. Просто повезло, что вот так все получилось сегодня. Охренеть, как повезло.

Оставшуюся дорогу они почти не говорили. Только у ворот своего дома Нина спросила:

– Сколько времени?

В августе темнеет уже рано, поэтому Никите пришлось поднести руку с часами прямо к глазам.

– Одиннадцать. Ты молодец, – Никита обнял ее, – хорошо держалась.

– Очень страшно было, – Нина коснулась носом Никитиной шеи и замерла.

Она почувствовала, как Никита хохотнул.

– Что такое? – спросила Нина.

– Не получается у нас с тобой «просто потанцевать».

– Зато интересно.

– О да, – протянул он. – Какое счастье, что не каждое наше свидание проходит по такому сценарию. Я бы уже двадцать один раз поседел.

Нина улыбнулась, еще крепче прижалась с Никите, поцеловала его и заставила себя отстраниться:

– Меня уже, наверно, ждут. Пока. И спасибо за Даню.

Никита кивнул. Взбежав на крыльцо, Нина обернулась, чтобы помахать ему, а потом зашла в дом. Здесь стояла тишина. Неужели все уже легли спать? Даже пол нигде не скрипел. Нина поспешила на цыпочках к лестнице, но вдруг услышала из кухни мамин голос:

– Нина, подойди сюда.

Нина прикрыла глаза и сказала громким шепотом:

– Я устала, мам. Не сегодня, – и поднялась к себе.

Но стоило ей накинуть на себя халат, как дверь комнаты открылась и вошла мама. Она никуда не села. Так и осталась стоять в двери.

– Нина, я хотела сказать, что мне категорически не нравится, что ты появляешься дома так поздно после встречи со своим мальчиком…

– Мама, его зовут Никита…

– Конечно, я понимаю, что должна быть благодарна, – продолжила мама, не обратив внимания на Нинины слова, – что ты хотя бы ночуешь дома. Хотя и это ты делаешь не всегда, – когда Нина непонимающе посмотрела на маму, она добавила: – Полагаешь, я не знаю, что ты после дня рождения совсем не спать отправилась? Короче говоря, Нина, я пыталась тебя понять. Лезть в ваши отношения я не хочу. Но до восемнадцатилетия ты под моей ответственностью, Нина, поэтому, будь любезна, прояви благоразумие…

– Мама, – Нина потерла виски, – я очень устала.

– Нет, ты все-таки меня послушай. Наверно, читать тебе лекции о том, что нельзя сразу бросаться в омут с головой и быстро сближаться с мальчиками, уже поздно. Тем более неуместно читать эти лекции мне. Поэтому я настаиваю, чтобы ты соблюдала хоть какие-то приличия, и надеюсь, ты знаешь про способы защиты. А вообще, было бы лучше, если бы ты все-таки воздерживалась от такого рода отношений…

Нина вздохнула и потерла лицо ладонями, раздражаясь. Ладно, если бы мама действительно хотела помочь и чему-то научить по-женски… Но ведь нет! Просто лелеет свой страх!

– Мама, – сказала Нина спокойно, но с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на грубость. – Это тебя не касается. Совсем не касается. Это только мое дело. Меня обижают твои вечные подозрения и заочное неодобрение моего поведения (хотя как ты вообще можешь не одобрять выбор, который касается только меня?), а ведь ты даже не знаешь ничего про наши с Никитой отношения! Почему ты просто не можешь поверить мне? Просто довериться тому, как ты воспитывала меня? Неужели ты совсем не знаешь меня?

– Нина! Ниночка моя! – мама подошла к ней и взяла за руки. – Да я просто знаю, как легко броситься в омут с головой, особенно если чувства искренние и взаимные.

– Давай мы закроем эту тему? Давай я вот прямо сейчас скажу тебе, что у меня все в порядке. Что я не бросаюсь в омут с головой. И что Никита очень хороший парень. Мама, он правда хороший, самый лучший. Он такой же, как папа. Порядочный и честный, мама. Не беспокойся за меня, пожалуйста. И больше не заставляй меняпротив моей волиговорить с тобой о таких личных вещах. Оправдываться за то, за что я не должна оправдываться, и объяснять что-то, что только мое, личное, – это режет и колет, мама.