Макиавелли

Сама по себе книга выставляет напоказ невежество Макиавелли в военных делах, невзирая на его опыт в управлении войсками. Ему никогда не доводилось ни участвовать в сражениях, ни даже наблюдать их со стороны (разве что несколько осадных операций). И едва ли продолжительная осада Пизы смогла сделать из него эксперта в военных вопросах. Все его познания о войне были почерпнуты из книг и разговоров с профессиональными вояками. В итоге Макиавелли имел весьма смутное представление об использовании артиллерии и вообще огнестрельного оружия, а его одержимость Античностью заставляла восхищаться всякого рода учениями и тактическими схемами сомнительной ценности. О том, что Макиавелли считался типично кабинетным стратегом, свидетельствует история, пересказанная одним монахом-доминиканцем Маттео Банделло. Банделло рассказывает об эпизоде, произошедшем в 1526 году, когда Никколо находился при армии Коньякской Лиги. Прославленный полководец Джованни де Медичи, сын Катарины Сфорца, во всех отношениях на нее похожий, обсуждая военные вопросы с Никколо, предложил ему — с присущим флорентинцам чувством злобного черного юмора — попытаться поупражнять свое войско согласно методе, описанной в его трактате «О военном искусстве». Находившийся в тот момент неподалеку Банделло, так пересказывает случай самому Джованни:

«В тот день мессер Никколо более двух часов продержал нас на солнцепеке, пытаясь выстроить три тысячи пехотинцев сообразно маневру, который он сам некогда описал, но так ничего и не добился… Видя, что мессер Никколо и не думает останавливаться, Вы сказали мне: «Банделло, пора вызволять нас из этой заварухи, дабы мы, наконец, перекусили». И Вы попросили мессера Никколо посторониться и позволить Вам взять дело в свои руки, и в мгновение ока при помощи барабанщиков Вы заставили солдат выполнить маневры и построения, вызвав всеобщее восхищение тех, кто наблюдал за сим действом. Затем Вы позвали меня присоединиться к Вашей трапезе, пригласив и Макиавелли. После трапезы Вы попросили мессера Никколо развлечь нас одной из его забавных историй. Будучи человеком учтивым и благовоспитанным, он согласился рассказать потешную басню, которая Вас весьма развеселила, после чего Вы попросили меня записать ее».

Хотя некоторые и сомневаются в достоверности рассказа Банделло (впрочем, не приводя доказательств своей точки зрения), но «если это и ложь, то уж очень убедительная» (se non Vero ben trovato), поскольку позволяет нам понять, что современники хоть и считали Никколо умозрительным теоретиком, но и ценили в нем прекрасного собеседника. Справедливости ради следует сказать, что Никколо не предсказывал будущее на хрустальном шаре и многие люди того времени пытались отыскать действенные методы и средства ведения войны в эпоху стремительного развития вооружений. Действительно, начиная со второй половины XV века на эту тему было написано довольно много трактатов. Макиавелли попросту был лучше известен на издательском рынке, и то, что «О военном искусстве» увидел свет в 1521 году, служит доказательством интереса общества к этой теме.

Книга была принята тепло — по крайней мере, друзьями Макиавелли. Кардинал Джованни Сальвиати превозносил самобытность сочинения и то, как автору удалось соединить античную мудрость с современными познаниями, добавив, что благодаря методе, описанной Макиавелли, армия станет неуязвимой. Восторженный отзыв Сальвиати мог быть продиктован скорее обычной вежливостью, нежели его мнением, но нет сомнений в том, что в то время военные вопросы занимали очень многие умы. Война в Пизе способствовала возникновению во Флоренции собственных военных традиций, получивших дальнейшее развитие во время похода Лоренцо де Медичи в Северную Италию и завоевания Урбино. Довольно многие флорентийцы сделали военную карьеру, и в рядах вышеупомянутого войска Джованни де Медичи отыскалось бы немало земляков Никколо. Таким образом, трактат Макиавелли следует рассматривать не просто как сочинение о войне, но как попытку установить по-настоящему деловые взаимоотношения между мирными жителями и военными в самой Флоренции: профессиональные наемники тоже не сбрасывались со счетов при условии, что они обладали чувством гражданского долга. Под этим углом зрения Никколо и выбрал капитана Колонну в качестве апологета гражданского ополчения, что вполне логично, даже если для этого Никколо пришлось наделить Фабрицио вымышленными чертами.

Исторические экскурсы Макиавелли принесли плоды. Друзья советовали ему продолжать в том же духе и даже предприняли определенные шаги, обратившись с просьбой к кардиналу Джулио дать Макиавелли соответствующее позволение. Дзаноби Буондельмонти писал Макиавелли в Лукку о том, что им следовало бы обсудить «тот наш замысел, о котором вам известно». После возвращения во Флоренцию в первой половине сентября Никколо, судя по всему, ожидал весьма приятный сюрприз: предложение написать историю Флоренции. Это предложение исходило от Пизанского университета, где брат его жены, Франческо дель Неро, занимал важный пост.