Макорин жених

Обычно, проходя мимо столовой, Егор скашивал глаза на Доску почета. Там первым стояло его имя. Он старался казаться равнодушным. Придумают, мол, тоже — почетная доска! Будто уж такой почет, ежели имя твое мелом нацарапают. Но сквозь напускное равнодушие просвечивало что-то другое. Смотреть на свое имя, хоть и мелом нацарапанное на выкрашенной суриком доске, ей-богу, было приятно. И вот идет Егор мимо столовой, косится привычно на доску и начинает часто-часто мигать: на том месте, где стояла первая буква Е с завитушкой, этой буквы нет, и завитушка другая. Уж не опилок ли в глаза попал? Да нет, не опилок! Егорову имени пришлось малость потесниться, спуститься на строчку ниже. А сверху стала бригада Паши Пластинина. Егор поскреб затылок: не успел схватиться — пришлось скатиться. Оглянулся, не видит ли кто. Нет, улица пуста. А зашел в контору, оказалось, что видели. Иван Иванович первый скалит зубы.

— Довелось, брат, тебе съехать малость, Егор Павлович. Молодежь вперед выскочила.

— Бывает, и курица петухом кукарекает, — ответил Егор. Он поспешил сесть в угол и заняться цигаркой.

Контора была новая, с желтыми пахучими стенами и плотным струганым полом. И облака табачного дыма в этой сверкающей желтизне казались особенно нелепыми. Но все курили и бросали окурки прямо под ноги. Лесорубов набилось много. Одни сидели на скамейках, расставленных вдоль стен, другие стояли, прислонясь к стене плечом, а кто присел на корточки и так покуривал да подремывал. Многие толпились у стола, наседали на Ивана Ивановича. Он сегодня чувствовал себя немножко по-праздничному: ему присвоили звание мастера леса. Однако лесорубы не очень считались с настроением нового мастера. Тот просил новые рукавицы, тому нужно было заменить топор, а этот кричал, что без напилка пальцем пилу не выточишь, а выклянчить у кладовщика новый напилок труднее, чем добыть молока от завхозова козла. Один совал мастеру в нос квитанцию и негодовал, что неправильно выведена кубатура, другой жужжал над самым ухом о разбитом стекле в бараке. Иван Иванович, не обращая ни на кого внимания, усердно вычерчивал диаграмму. С великим тщанием, прикусив кончик языка, он прикладывал к бумаге линейку, проводил сперва тонкую линию карандашом, потом чернилами. Затем заливал столбики диаграммы и страшно боялся, чтобы чернила не расплылись и не испортили всю музыку. Наконец он обвел столбики красным и синим карандашами, нарисовал красивые округлые цифры. Готовую диаграмму приколол кнопками к стене. Лесорубы без особого интереса посмотрели на произведение мастера и, видя, что он освободился, с новой силой высыпали на него все свои докуки. Иван Иванович замахал руками.

— Да подождите вы! Сначала с планом утрясем. Видите, как задание увеличилось, — он показал на диаграмму. — Вопрос, как его обеспечить…

— Обеспечим, не первый раз…

— Не сто, так пятьдесят всяко сделаем…

— Нам в привычку, так-то…

Иван Иванович вылез из-за стола, прихрамывая, подошел к двери и распахнул ее. Облако пара хлынуло по полу. Такое же облако, только сизое, потянулось, колыхаясь над головами, к двери.

— Чище будет атмосфера, — сказал мастер. — Дайте-ко, братцы, подумаем, как нам ловчее с планом справиться. Вот у ребятишек дело вроде пошло. Егора Бережного уже перехлестнули. Где ты, Егор Павлович, чуешь? Бригадой-то, выходит, в самом деле ловчей… Не зря тут про Чуренкова болтали. Может, еще кто хочет бригадой попробовать? А? Ты, Егор, не думаешь?

— Одному отставать не столь стыдно, — откликнулся Егор из угла.

— Он не отстанет…

— Он, возможно, и не отстанет, другие отстают…

— Я за других не ответчик…

— Ну, как знаешь…

Иван Иванович убрал свои чертежные принадлежности в ящик стола, оперся о столешницу руками.

— Кто надумает, товарищи, в бригаду, потолкуйте меж собой, потом мне скажите. Инструменты новые получены, пильные полотна из тонкой, особого закала стали. Будем выдавать в первую очередь бригадам. Тех, кто добьется в бригадах повышения производительности, из бараков будем переводить в новые помещения. Видели, строятся на берегу? Там на пятерых комната…

— А молочных рек с кисельными берегами для бригад не будет? — прозвучал ехидный голосок.

— Будут, — совершенно серьезно ответил мастер и тем убил насмешку. — По молоку договор заключили с колхозом «Красный Север». А кисель и ныне в столовой каждый день есть. Не знаю, много ли у продавца еще картофельной муки в запасе… Вон он идет. Эй, Петрович!..

Мастер постучал кулаком в переплет рамы. За морозным узором стекла возник силуэт лохматой папахи.

— У тебя картофельная мука, Петрович, не вся вышла?

— Есть, хватит, — ответил басок за окном. — Тебе на клейстер, что ли?

— Нет, на кисель. Топай своей дорогой…

Лесорубы засмеялись: «И киселем обеспечил…»

— Раз будет кисель, тогда что ж, мы не против, — пискнул ехидный голосок. Его обладатель нырнул в сени, прихлопнул дверь. Иван Иванович развел руками, поклонясь ему вслед.

— Ладно, без киселя твоя рожа весела…