Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Межгосударственная интеграция, по мнению представителей данного направления, это многовекторный и многоаспектный процесс, а для того чтобы получить о нем максимально полное представление, необходим довольно большой набор методов и средств познания. В этой связи К. Дойч предлагает использовать определенную систему критериев для выяснения того, как далеко продвинулись государства в реализации их интеграционных инициатив, насколько быстро может осуществляться их взаимодействие в той или иной сфере, которая мешает активизации их усилий в этом направлении, и т. д.308

Теория «сообщества безопасности» проявляет динамику политической интеграции прежде всего во взаимоотношениях, которые складываются между отдельными личностями, элитами, социальными группами, культурными сообществами и т. п. Интеграция рассматривается как процесс непрерывного движения к определенному единству, регулированный взаимодействием людей309

. Конечный продукт интеграции и есть создание самого «сообщества безопасности». Эта идея нашла свое развитие, в частности, в идее «общей безопасности» (common security) Улофа Пальма. Данное направление, хотя и относится к числу многочисленных теорий политической интеграции, тем не менее, имеет много общего с социологическим подходом к изучению европейского интеграционного процесса и, по мнению некоторых специалистов, «тесно переплетается с общим социологическим анализом»310.

Европейская интеграция в глобализационном контексте

(А. Ю. Полтораков)

Концепцию «конца истории» предложил в одноименной статье американский ученый японского происхождения Ф. Фукуяма311

. Распад коммунистической системы им трактовался как абсолютная победа неолиберализма с его идеалами свободы как высочайшего блага. Идеологическая конфронтация, которая началась между разными социальными системами после Русской революции 1917 г. и определила международные отношения и исторический процесс XX в., закончилась, и в этом смысле закончилась сама история. Западные ценности доказали свою универсальность, а Западная цивилизация — свое значение мировой цивилизации. После этой победы западного мировоззрения миру не предлагалось ничего, кроме превращения его в унифицированное по западным стандартам мировое сообщество. Последнее понималось как человечество, которое осознало все свои заблуждения и вступило на универсальный путь западной цивилизации с ее ценностями свободы, частного предпринимательства, демократии и пр.

В теории «конца истории» Европа занимает особое место. Ведь как основная составляющая «Запада», по мнению Ф. Фукуямы, она далее всего продвинулась в своем развитии. Исходя из этого, тогдашнему положению европейской интеграции в «неогегельянской» теории Ф. Фукуямы отводится двойная роль. С одной стороны, она служит образцом процессов, которыми заканчивается история человечества, с другой, — выступает примером преимуществ, обретенных теми силами (государствами–нациями), которые достигнут подобного уровня общественно–политической жизни.

Следует отметить, что сам Ф. Фукуяма делает оговорку, что формирование Европейского Союза как единой системы происходило в 1950–1991 гг., то есть, в наиболее благоприятный для этого период. Ведь со времен Второй мировой войны европейский национализм был обезврежен и лишен какого-нибудь реального влияния на внешнюю политику, вследствие чего модель великодержавной политики, присущей XIX столетию, стала по сути анахронизмом.

Концепция «конца истории» выглядела довольно убедительно в начале 1990‑х гг. Тогда же А. А. Зиновьев выдвинул собственную концепцию «конца истории». Согласно его подходу, сегодня капитализм перерос в новый общественный порядок — «западнизм», который устраняет классическую конкуренцию отдельных капиталистов с их индивидуальными капиталами, а также и всякую индивидуальную волю и инициативу, устанавливая господство универсального капитала. А. А. Зиновьев не видит альтернативы этому состоянию, хотя и призывает к непримиримому противостоянию ей312.

В пользу теории «конца истории» свидетельствовало влияние западного опыта на жизнь людей, в особенности в сфере средств связи, массовых коммуникаций, транспорта, потребления и услуг. Там, где этот опыт не был повторен, частично заимствован или хотя бы имитирован, подобные цели все-таки были поставлены. Привлекательной представлялась западная модель защиты прав человека, ее экономическая развитость.

Однако реалии общественно–политической жизни, которые проявились после эйфории окончания «холодной войны», очень часто противоречили принципиальным положениям теории «конца истории». В первую очередь можно указать на т. наз. этнический ренессанс, вылившийся в многочисленные этнические и религиозные противостояния и попытки поиска «другого пути» многими незападными государствами–нациями.